Фандом: х-овер: "Бедолага Кэнсин" и "Лисья история"
Персонажи: Химура, Такагацу, кавалер Аой
Предуреждение: ну, ООС, да. Возможно даже обоих героев. А возможно, и Аоя тоже))
Краткое содержание: по дороге до условного места, явки и тому подобного
Посвящается: прототипу кавалера Аой - и опять же Фэнги-сан!
Примечания: кав. Аой (пишется как 青) - просто придворный кавалер, родом из "Истории". За конспирологию Кацуры Кацура ответственности не несет. Кольцо Ёсицунэ - японский аналог поликратова перстня.
читать дальшеI.
Остановись, мгновенье!
И.В. Гёте
И.В. Гёте
Город по имени Киото спал в предрассветной дымке. Спали Айдзу и спали Тёсю, спали они и расэцу, спал Хидзиката, которому снился сон об уходящем поезде, спал Ёсида Тосимару, которому снился танец огненных бабочек, спали странный господин по прозвищу Кири и не менее странный господин по имени Тикагэ...
Спали чайные и лапшичные, мостики и речушки, деревья и трава. Уж такой это был сонный предрассветный час.
Не спали только двое: высокий смуглый паренек с чудной прической - и мелкий рыжий мальчишка. Слегка цепляясь друг за друга, они шли по улице по сложной кривой, изредка останавливаясь в странной задумчивости и глядя полными неземной мудрости глазами на дерево... или дверь чайной... или просто прямо перед собой...
- Мне тут пришла в голову странная мысль, - неожиданно выпрямился рыжий. - Сдается мне, Такагацу-доно, что мы с вами изрядно пьяны.
- Знаете, Химура-доно, странное дело: мне то же самое в голову пришло! - всплеснул руками смуглый. На запястье у него кокетливым браслетом белела свежая повязка.
- Знаете, Такагацу-доно, а мне еще одна странная мысль в голову пришла... - Химура как-то погрустнел - Сдается мне, мы уже пятый день гуляем по славной нашей столице, вот так вот.
- Какие любопытные мысли бродят по голове Химуры-доно, а?! - Такагацу тоже взгрустнул, и с тяжким вздохом поинтересовался. - А не думает ли Химура-доно, что нас с ним уже вовсю разыскивают?
- Пожалуй, думает, Такагацу-доно, - кивнул Химура. - Он вообще много что думает. Задумчивый он человек, вот так вот.
- Ох, попадет нам, как вернемся... - очень не возвышенно запустил руки в прическу Такагацу.
- Хоть вовсе не возвращайся, но да, - согласился Химура.
- Идея хороша, но невыполнима, - откликнулся Такагацу. - Интересно, они с нами связаться пытались?
- Наверняка.
- Значит, надо осмотреть окрестные чайные на предмет условного сигнала. Ну и... поторопиться, а?
- И не забыть в холодной реке по дороге искупаться, вот что.
- Неплохая идея.
Все той же слегка неустойчивой, хотя уже куда более ровной, походочкой они пошли от дверей к дверям закрытых и открытых чайных, лапшичных и столовых. Наконец, им повезло: к решетке окна кто-то прикрепил листок оберточной бумаги с каллиграфической надписью. Очень... странной надписью.
- Разыскивается пропавший хитокири. Особые приметы: морда валенком, зубы кривые...
- Чего? - охнул рыжий. - Дайте-ка мне глянуть! - и потянулся на цыпочки, заглядывая в листок.
- Зубы кривые, морда валенком, характер скверный! - ошарашенно прочитал он. - Ушел на задание и не вернулся!
- Нашедшему - пять рё и заупокойная молитва... - закончил за него смуглый Такагацу. - Я не понял...
- Да нет, все ты верно понял: это и есть шифровка. Кстати, ты знаешь, что такое валенок?
- Должно быть, что-то вроде кирпича, маленький хитокири - глубокомысленно ответил смуглый. - Нет, но почему кривые?!
- И вовсе не скверный! - согласился с ним рыжий. - И вообще, почему мы один хитокири? При всем уважении...
- Да я сам ни за что не согласился бы быть единой личностью с некоторыми тут присутствующими! - надменно фыркнул смуглый.
- Этот вопрос надо непременно прояснить! - убежденно сказал рыжий.
- Всенепременнейше. Пошли-ка в сторону Камогавы...
- Зачем?
- И все-то тебе надо объяснять, маленький хитокири! - покровительственно приобнял его за плечо приятель (для этого ему, правда, пришлось согнуться в полторы погибели, но это ж мелочи!) - Купаться в холодной воде и трезветь, конечно!
***
Такагацу, больше известному как хитокири Сишио, пять дней тому назад исполнилось аж целых шестнадцать лет, и по этому случаю он со своим добрым приятелем, Химурой, больше известным как хитокири Баттосай, решил устроить веселый пир, более точно именуемый попойкой.
Химура, которому шестнадцати пока еще не исполнилось, был рад и горд погулять по взрослому с настоящей таю (Таэмицу, влюбленная в смуглого и опасного красавчика, согласилась участвовать бесплатно, и даже подделала какие-то бумажки, чтоб никто не придрался), большим количеством сакэ, песнями и плясками.
К утру получилось как-то так, что все трое еле держались на ногах, Баттосай пытался заколоть в волосы кандзаси отчаянно хохотавшей девицы, Сишио приплясывал в ее кимоно, а сама Таэмицу, передразнивая любовника, напялила его синюю юкату и приспустила ее с левого плеча. Эффект - ошеломительный - был достигнут.
За ним пришло, скорой ногой, краткое и чудовищное просветление: они безобразно пьяны, за окном утро, а завтра надо на работу.
- Послушайте, а может, сбежать? - задумчиво вопросил великое Дао Сишио. - По городу погуля-ем...
- Город Киото прекрасен в рассветной дымке: словно корабль на волнах он несет свои стены, - согласно сообщила противоположной стене Таэмицу-даю.
- Ох, не нравится мне эта идея, - с некоторым трудом поднялся с подушек Баттосай, вытаскивая из волос кандзаси и принимаясь искать на полу любимый красный шнурок для хвоста.
- Нет, маленький хитокири, ну ты сам посуди: вот застанут нас на конспиративной квартире в таком виде - что скажут?
- Сэп..пуку, полагаю, - философски предположил Баттосай.
- Вот! А тебе оно надо?
Рыжий всерьез и надолго задумался, давая приятелю время обратно поменяться одеждой с Таэмицу и отыскать в окружающем хаосе две их катаны и пояс таю.
- Все-таки нет, - неожиданно сообщил он.
- Что нет?
- Не надо сэппуку. Томоэ не хотела бы моей смерти, думаю так.
Повисла секундная пауза. Потом Сишио с опаской осмотрел его с головы до ног и уточнил:
- А кто такая Томоэ?
- Моя жена. То есть, вдова. То есть, наоборот! - Баттосай сам запутался и снова надолго замолчал, старательно затягивая шнурком рыжий хвостик.
- Вдова - так вдова, - решительно вытолкал его на лестницу Сишио. - Таэ-тян, ты с нами?
- А куда ж я денусь? - всхлипнула первая красавица Миэхины. - У меня же приче-оска растрепалась!
***
- Кстати, а где мы потеряли Таэмицу-даю? - осторожно уточнил Баттосай, вылезая из речки и завязывая хакама.
- Не помню, - безмятежно откликнулся Сишио. - Где-то в районе храма Хорошей Каннон на Сэнагаве, вроде бы. Ты не волнуйся, маленький хитокири, она не пропадет, я уверен.
- Мне б твою уверенность, длинный хитокири... - вздохнул Баттосай. - Я б горы свернул и Киото спалил одним взглядом...
- Тогда мою уверенность надо Ёсида-сэнсею, - возразил Сишио. - Это он грезит о великом огне и тому подобном.
- Отнюдь. Ему она как раз ни к чему, вот.
- Почему так?
- Ну сам суди: вот ты стал бы пулемет покупать, а, длинный хитокири?
- Я не длинный, а высокий.
- Это Айдзу-но-ками высокий, а ты - длинный. Так как, стал бы?
- Не думаю, маленький хитокири. Это как-то непрофессионально, что ли...
- Вот. И Киото взглядом жечь - тоже непрофессионально, вот. Я представительно выгляжу?
- Вполне. А я?
- А вам, Такагацу-доно, представительный вид несвойственен, как кошкам несвойственен лай.
- Итак, ты выглядишь пристойно в кои веки, я - неотразим... Вперед!
***
На этом ленивый и нелюбопытный автор обрывает своё повествование - до поры до времени.
Пусть рассказ закончится сейчас, на берегу залитой утренним ясным светом осенней Сэнагавы, над которой золотится в первых лучах солнца зыбкий туман, складываясь в причудливые тени, а веселые подростки не спешат превращаться обратно в полубезумных убийц, покрытых чужой кровью с ног до головы.
Пусть хитокири Сишио еще немного побудет просто Такагацу Ётакой, а его друг - Химурой Кеншином.
Пусть подождут все: город Киото, мудрые учителя Исин-Сиши, читатели...
Пусть дадут им еще немного этого ясного утра.
Все равно это ненадолго.
Правда.
II
С хорошим попутчиком и дорога в радость
поговорка
поговорка
Вечер, как известно, всегда наступает слишком быстро и как правило - не вовремя.
Так считал, по крайней мере, один веселый киотский работяга по кличке Сишио, о чем он, собственно, и сообщил своему склонному к пессимизму коллеге по кличке Баттосай.
- И не говори, - вздохнул тот в ответ. - Только что ведь раннее утро было. А мы все еще не нашли своих.
- И того: еще день в плюс к самоволке, - вздохнул Сишио. - А так хорошо утречко начиналось!
- Странные у тебя, однако, понятия о хорошем утречке, - качнул рыжим хвостом Баттосай.
- А чем оно плохое-то было? И речка холодненькая, не то что обычно в это время года...
- В августе в Киото часто зябко бывает, так-то, - возразил тот. - Я в столице уже сколько живу!
- Ну и сколько?
- Ну, не то чтоб прям в столице, зато лет с девяти, - прикинул на пальцах Баттосай. - Вон, видишь за Сэной горушка? Там мой сэнсей.
Сишио аж остановился и замер весь, потом невозмутимо посмотрел из-под ладони в указанную сторону и сообщил:
- Горушку вижу. Сэнсея не вижу, но готов поверить на слово, что он там где-то есть. Хотя, признаться, за все время нашего знакомства - впервые слышу, чтоб у Химуры-доно был сэнсей...
- Кабы не этот разговор - и не услышал бы вовек, - буркнул Химура.
- Что так? Али сэнсей дурной, али Химура умом не вышел?
- Да он вообще не сэнсей! Он просто монстр какой-то! - вспылил рыжий. - Он... он ёма! Он детей крадет! И ест. Наверняка. Да он... он одним мясом питается! Даже в посты и праздники!
- И как, хватает у него на такую роскошь денег? - заинтересовался Сишио.
- А то! - Химура взмахнул руками, выписывая в воздухе какие-то странные фигуры. - Он из глины всякую, извини, куйню мастерит...
- Не. Если из глины - то лепню, - Сишио мечтательно прищурил серые глаза.
- Да какая, в ёми, разница? Лепит и лепит, и продает, и у него это - вот это вот такое вот - покупают. Вот несправедливость-то судьбы, а?
- Балда ты, маленький хитокири. Ничего ты в жизни не понимаешь, и счастья своего в упор не видишь...
Баттосай нахмурился и очень внимательным мрачным взором оглядел своего спутника.
- Чего-то Такагацу-доно странные вещи говорит, вот что... Я что-то не понимаю, куда он так клонит-то?
- Так ты сам сказал: сэнсей твой - ёма, - широко и неадекватно ухмыльнулся Такагацу. - Так? Сказал или нет?
- Ну сказал, тебе-то что?
- Вот! А коли он - ёма, то радоваться надо, что ему на мясо денег хватало. Не хватало бы, не покупали б люди его лепню - эх! Бедный замечательный, красивый и умный я был бы лишен такой обузы как ты. А это было бы чудесно, но ужасно скучно, правда, Химура-кун?
Вместо ответа Химура ткнул приятеля в бок локтем и ускорил шаг. Потом все же смилостивился и обернулся:
- Ваш покорный слуга был бы счастлив, окажись вы лишены подобного счастья. Жаль - не судьба! - и, помолчав немного, обыденно добавил:
- Как из нас двоих самый неадекватный: приблизительно представляешь где они могут собираться на этот раз?
***
Вопрос был, надо заметить, более чем уместен. С тех пор, как Кацуру одолел бред преследования, найти место сбора стало возможно, только имея на руках бумажку с шифрованным адресом, и желательно - четкую инструкцию самого Кацуры по дешифровке этой бумажки.
В противном случае, сколь высоким интеллектом ты не обладай, сколько времени не потрать - останешься кружить по городу и с надеждой взирать на приближающийся патруль Синсэнгуми. Вдруг не откажутся проводить?
Доблестная киотская милиция, не по-самурайски благородная, обычно не отказывалась: в конце концов, враг беспомощный - он и не враг вовсе. Конечно, потом все это им еще аукнулось - но кто ж в 65 году мог в страшном сне увидеть союз Саттё и его последствия? Разве что Саннан, но его числили в параноиках и не слушали.
Но хитокири - это вам не рядовой патриот. У них у каждого по семь смертных казней на носу висит, а восьмая за уши цепляется - не с такими пассажирами у участкового дорогу спрашивать. Поэтому оставалось гадать на первых осенних листьях, какая такая гениальная идея забрела в голову Кацуры-сэнсея, и ограничилась ли его богатая фантазия хотя бы чертой города.
- Ну, положим, - начал рассуждать Сишио - Он в прошлом несколько раз располагался в трущобах за Сэнагавой...
- Имею дерзость заметить, что там тотэцу рог сломит, в этих трущобах, - вздохнул Химура. - Так что это ты все равно что сказал "они где-то в столице".
- Ну и замечательно. Если мои выкладки тебе настолько не нужны, что за смысл было отвлекать меня от раздумий?
- О чем?
- О том, как прекрасен был бы мир, в котором тебя съел бы твой сэнсей в голодный день.
- А не пойти бы вам, Такагацу-доно, в Синсэнгуми, мятежников ловить! - огрызнулся Баттосай.
- Недурна идея, да только - кому я там сдался? - вздохнул Сишио. - Может, в трущобы пойдем? Ну а дальше - где наши толпятся, там, скорее всего, и точка.
- Всем идея хороша, да только кто сказал, что точка - в трущобах, а?
- Я сказал!
- Нашелся авторитет превыше Ёсиды Сёина и самого Будды пресвятого...
***
Пустые препирательства - великолепный способ провести время. Оно летит незаметно среди острот, оскорблений, извинений и огрызаний - и внезапно оказывается, что путь уже подходит к концу, солнце - садится, а горло порядком осипло от излишне убедительных аргументов, времени больше нет и что-то безнадежно упущено.
К счастью, обоих приятелей от этой горькой участи спас человек, на спасителя хитокири вовсе непохожий. Он, в сущности, вообще ни на кого толком похож не был, этот господин в синем хаори и бирюзовым кимоно под ним. Он был просто - кавалер Аой.
И он просто, как и все люди благородной цели, пребывал в поисках места встречи, и неуверенно следовал вниз по улочке, подслеповато вглядываясь в неразборчивые иероглифы на небольшом листке бумаги.
Потому, видно, и не смотрел кавалер Аой по сторонам, отчего и врезался в не более внимательных к дороге молодых людей.
- С вашей стороны это, извините, форменное свинство! - на одном дыхании выпалил он, поднимаясь с земли и печально осматривая подол вышитого (и даже бисером) кимоно. Подол был порядком испачкан. - Но заметьте, судари: я не требую от вас немедленного сэппуку. А все по моему милосердию и потому, что мне не чуждо понимание вашей ситуации... - начал он было вежливо ругаться, но осекся на полуслове.
На него смотрели две пары удивительно схожих - серо-синих, в сиреневую муть - глаз, одинаково горевших наивной надеждой: а вдруг господин придворный вдруг да знает, где нынче собираются заговорщики? Аой любил детей. Аой и впрямь был человек невероятного, сказочного милосердия и доброты душевной. Поэтому он грустно сказал:
- У меня только шифровка, без ключа, судари мои хорошие. Сам третий час уже здесь кольцо Ёсицунэ ищу.
- Шифровка? Да это ведь просто прекрасно. Ключ - это так, для лентяев. Истинные труженики мысли... - радостно понес было Сишио, но его перебил Баттосай:
- Ваши скромные слуги хотели бы заметить, что втроем можно и без ключа разгадать как-нибудь. Все проще, чем с нуля искать, вот так.
- И не поспоришь, - кивнул кавалер Аой, поднимая листок с земли и заботливо расправляя. - Я здесь разве что могу угадать, что "милосердие, облаченное в ветхие одежды, но ценное тем более" - это храм Хорошей Каннон. И то, я не могу быть уверен. Может быть, и не он.
- Похоже, он, - пожевал губу Баттосай. - Кацура-сама очень уж этот храм любит. Просто какая-то порочная привязанность, вот что.
- Потому я и сомневаюсь, - возразил Аой. - Ибо сэнсей грешит чрезмерной осторожностью, но никак не преступной беспечностью.
- В любом случае, нам нужен бордель. И лучше - подпольный, - убежденно заявил Сишио. - Вот уж к чему у сэнсея порочная привязанность!
- И не говорите, сударь, - кавалер, словно устыдившись за вождя, прикрыл лицо веером и за ним чуть скривился. - Порочная - именно то слово. Но если рассматривать шифровку через призму блудилища, то ближайшее к храму и доселе ни разу нас не принимавшее заведение должно быть отсюда через два поворота... Не правда ли, по милости нашего вождя и учителя, все мы недурно изучили как раз те части города, которые порядочным людям знать не след?
Сишио развел руками:
- Аой-сама, сами ж понимаете: мы двое такая грязь под благородными дзорями, что нам эти места знать на роду, не иначе, написано - верно, маленький хитокири, а?
- Да уж точнее не скажешь, - Баттосай нахмурился (горькая шутка пришлась точным пинком по больному месту), но мгновенно переключился на другое:
- А благородный кавалер вдруг не знает - вот совершенно случайно - с чего бы нас с другом моим длинным хитокири разыскивают по странным объявлениям, объединивши в одну пренеприятную личность?
Благородный кавалер задумался. Потом уточнил:
- А поподробнее про ту личность нельзя ли узнать, сударь Баттосай? А то вот так вот с чистого листа и не сообразить сразу. Может быть, и знаю.
- Зубы кривые, морда валенком, характер скверный, - отозвался вместо рыжего Сишио.
- Ах, эта личность! - по ярким губам кавалера скользнула ироничная улыбка. - Нет-нет, судари мои, вы все неверно поняли! То не вас разыскивают, вовсе нет. Совершенно другого человека.
- Кого ж это? - потрясся Баттосай.
- Некоего Идзо, смешно сказать. Попросили его вас разыскать - и след его простыл совершенно. А как же людям Благородной Цели - да совсем без хитокири? - хмыкнул Аой и покачал головой (звякнули цепочки на дорогих шпильках). - Никак, совершенно никак. Вот и приходится разыскивать...
- Вот как, значит... ну, так удачных поисков, верно, маленький хитокири?
- Аой-сама, когда этот длинный недоросль перестанет меня так дразнить? Уже ведь никакого терпения человеческого не хватает!
- Одолжи у Будды и терпи, маленький хитокири!
- Коли один черномазый умник у него ума займет - я за терпением немедленно поспешу, обещаю даже!
***
По вечереющему Киото, тихо погружающемуся в сиренево-синий полумрак и отгораживающемуся от него огнями золотых и алых фонарей легко шел кавалер Аой, легкой стопой едва, кажется, касаясь грязной деревянной мостовой, хранившей следы плевков и речной глины, а за ним, странным полукомическим дуэтом, спешили оба хитокири - старший, высокий и тощий, с по-чудному обвязанной алой лентой головой и дерзко торчащим пучком волос, и младший, рыжий и круглолицый, маленький, как ребенок.
Они все спешили доспорить о чем-то, и ни на миг не смолкали - а кавалер все шел вперед, словно и не замечая их, и только тихая улыбкая в уголках его губ могла выдать легкий интерес к юным спорщикам.
А впереди уже призывно помигивал порванный бумажный фонарь с неразборчивым рисунком - его нес на длинной палке общий друг и знакомец Ито - и слышался резкий, с сильным гайдзинским говорком, голос господина Кадзамы, опять чем-то недовольного, и унылый басок Амагири...
Условное место было рядом, и друзья уже собрались.
Оставалось только одно: прибавить шаг и к ним присоединиться.