Неожиданный урок"
автор-Conspirator
перевод - Himura_K
глава 11(1)
читать дальше
«Демоны вон, счастье в дом» была очень простая пьеса.
Праздник Сецубун, день, когда люди прогоняют злых духов из своих домов и призывают в дом удачу. Молодая вдова готовится к тому, чтобы очистить свой дом. Для этого она припасла голову сардины, надетую на ветку остролиста, и жареные соевые бобы. Она встречает бродячего заклинателя демонов и просит его выгнать зло из ее дома. Но потом появляется демон и пытается проникнуть в ее жилище под видом странника. Он убеждает ее впустить его внутрь, а взамен показывает волшебную колотушку и обещает с ее помощью наколдовать красивое кимоно.
Но жадная вдова, впустив демона в дом, напоила его и решила украсть волшебную колотушку.
Потом, попытавшись снять кимоно с «путешественника», она видит, что это демон, и кидает в него бобами, пока тот не убегает прочь.
Эта незатейливая комедия была в традициях комедий кёгэн, а не кабуки. Но семейство Дайске с незапамятных времен включало ее в свой репертуар, потому что она неизменно вызывала смех у зрителей.
Кеншин услышал, как Ориноске объявил название пьесы и имена исполнителей, и присоединился к Дайске и Рёске в медитации, чтобы настроиться на нужный лад. Если в первый раз он молился о том, чтобы пережить свое появление перед публикой, то сейчас – чтобы пережить неизвестный розыгрыш, что приготовил ему Рёске. Из прошлого опыта он знал, что тот любитель импровизаций – просто, чтобы держать себя и партнеров « в тонусе». Но Рёске обещал «отомстить» именно Кеншину, а, значит, одной импровизацией тут, скорее всего, не обойдется.
Кеншин зажмурился и быстро прокрутил в памяти весь сюжет пьесы, пытаясь угадать, где там может таиться подвох. И открыв глаза, констатировал про себя – где угодно.
И вот, сосредоточившись и приведя себя в полную боевую готовность, Кеншин вступил на длинный помост, ведущий к сцене.
Помост действительно оказался устойчивым – Байко потрудился на славу. Кеншину нужно было пройти в дальний угол сцены, к бутафорскому алтарю, взять спички и зажечь свечу.
Дайске начал объяснять зрителям, что происходит на сцене. Кеншин в это время чиркнул длинной спичкой – но она не зажглась. Он взял вторую – с тем же успехом. Кто-то – и он прекрасно знал, кто – намочил их.
Под женским кимоно у Кеншина было собственное ги, и в рукаве лежал кремень. Он уже, было, решил достать его, но третья и последняя спичка показалась ему сухой.
Третья спичка неожиданно полыхнула таким высоким пламенем, что Кеншин попятился назад, и, не удержавшись на ногах, шлепнулся на пятую точку. В воздухе запахло горящим саке. Кто-то (и он знал, кто) поработал и над этой спичкой.
Зрители захлопали и засмеялись, считая, что так и было задумано.
Теперь ему нужно было нацепить голову сардины на ветку остролиста и выставить за дверь. Там-то «вдова» и должна была встретиться с «заклинателем демонов»
Дайске с улыбкой произнес что-то вроде «этой вдове следовало бы пожелать удачи» - чего в пьесе не было, и вручил Кеншину коробку с бобами, добавив многозначительно « абсолютно никаких демонов в этих бобах»
Уже хорошо, значит, за содержимое коробки можно не волноваться. Еще не хватало бы в самой последней сцене обнаружить там какой-нибудь неприятный сюрприз!
Вскоре на сцене появился Рёске - «демон» Когда он «постучался в дверь», Кеншин приготовился к самому худшему. Как было положено по сюжету, он открыл дверь, впустил «гостя»- а сам , не переставая, размышлял, что же Рёске такое задумал. Но, как ни странно, тот вел себя точно по сценарию. Кеншин поначалу подумал, что фокус со спичками и был той самой обещанной местью – однако интуиция подсказывала ему, что это еще не всё.
Теперь демон должен был постучать своей волшебной колотушкой и наколдовать три кимоно. Первое должно было оказаться очень простым, а два других – все более роскошными.
Однако, первое кимоно, которое вытащил и показал зрителям Рёске, было таким, что им не побрезговала бы и самая знатная дама – темно-синее, вышитое серебром и расшитое красными драконами и птицами. А Кеншин, следуя сценарию, должен был смотреть на него, как на старую тряпку!
В публике раздались смешки.
Второе тоже было красивым - светло-зеленое с вышитыми цветами вишни, но не шло ни в какое сравнение с первым.
А Кеншину следовало показать, что оно красивее первого. Что он и сделал.
Публика оценила шутку и захлопала.
Теперь, как следовало из слов рассказчика - Дайске, демон должен был достать самое роскошное кимоно на свете – и, конечно же, оно оказалось самым простым и грубым. Но Кеншину пришлось изобразить восхищение.
Зрители громко засмеялись, а Рёске выглядел настолько довольным своей маленькой шалостью и растерянностью Кеншина, что Кеншину на секунду захотелось взять свой веер и стукнуть его таким манером, как советовала Икуко.
Теперь «вдова» должна была предложить демону саке, чтобы подпоить его. Возможно, сработало «шестое чувство» - или просто Кеншин достаточно долго прожил рядом с таким человеком, как Хико - но он сразу почувствовал, что тут-то и таится подвох.
Когда он поставил на стол чашечки и повернулся, чтобы взять бутылку, то услышал хихиканье в публике. Краем глаза он заметил, что Рёске подмигнул зрителям и что-то подсыпал в его чашку. Кеншину даже не нужно было смотреть – он и так знал, что это порошок васаби.
Ну уж нет, он не доставит Рёске такого удовольствия.
Кеншин вел себя так, словно ничего не происходит, он мило улыбался и кланялся, как положено женщине, встречающей гостя – но когда Рёске на секунду глянул в сторону, он с божественной скоростью поменял чашечки местами.
Рёске сделал хороший глоток – и глаза у него едва не вылезли из орбит. Кеншин наблюдал за этим с самым бесстрастным лицом, какое только мог изобразить.
Зрители уже просто визжали от смеха.
Финальная сцена с бросанием бобов прошла без сучка и задоринки, и когда пьеса закончилась, публика устроила настоящую овацию.
- Средний Сын, ты сегодня превзошел сам себя! – воскликнул Дайске, когда Кеншин и Рёске, поклонившись зрителям, снова оказались за кулисами.
- Спасибо, Отец! – заулыбался Рёске. Он все еще не мог отдышаться от очень динамичной финальной сцены, - Давно я не получал такого удовольствия!
- Химура! – он от души хлопнул Кеншина по спине, - Хорошо с этими чашками получилось, да?
Дайске и Рёске с двух сторон ухватили Кеншина за руки и снова потащили на помост – кланяться зрителям. Целая толпа бросилась к ним, стараясь пожать им руки или дотронуться до одежды. Кеншин, не ожидавший такого, растерялся и инстинктивно попятился, но Рёске пихнул его вперед, прошептав на ухо «Не обращай на них внимания»
К самой сцене подошел один из зрителей – судя по его виду, человек высокого ранга, и протянул Дайске свиток с печатью. Дайске во время очередного поклона незаметно для зрителей взял свиток и спрятал в рукаве, а затем все трое скрылись за занавесом.
Тогда он достал письмо и , быстро пробежав его глазами, сообщил:
- Симадзу-сама хочет повидаться с нами. Я думаю, ему понравилось наше выступление!
- И вы тоже, Химура-сан, - добавил он, заметив, что Кеншин собрался уходить, - Он пригласил и вас тоже.
Кеншин застыл на полпути к двери. Встреча с губернатором? Симадзу Хисамицу? Уж он-то точно знает, кто такой Хитокири Баттосай, и как он выглядит! Даже, несмотря на женский костюм и слой белил, на близком расстоянии его необычный шрам вполне можно будет разглядеть…Как бы избежать этой встречи?
- Разве ваш покорный слуга не должен будет раздавать автографы после спектакля?….-неуверенно начал он.
Рёске снова хлопнул его по спине:
- Химура, аудиенция у губернатора – такое событие, что нельзя отказываться. Ты, наверное, никогда раньше не видел живого дайме, но тебе не стоит бояться – он не кусается!
Честно говоря, Кеншину раньше доводилось видеть дайме, вот только живыми они оставались недолго – их имена иногда попадались в тех самых черных конвертах…Он побыстрее прогнал неприятное воспоминание из головы и нехотя потащился вслед за остальными во внутренний двор – ждать прибытия Симадзу-сама
Внутренний двор располагался позади театра и был со всех сторон обнесен высокой стеной. Попасть туда можно было либо через комнату за сценой, либо через единственные ворота.
Сейчас эти ворота как раз открылись, и первыми в них вошли шесть человек из личной стражи губернатора. Они тут же встали на караул с трех сторон двора, и Кеншин сразу подумал, что это из-за слухов о Хитокири Баттосае. Затем появились еще двое – они сопровождали жену губернатора и трех ее служанок. За ними, в сопровождении троих телохранителей, шли сам Симадзу-сама и трое его слуг. Замыкали шествие те двенадцать, что были выбраны в качестве статистов – они сразу же проследовали к двери за сценой.
Кеншин отступил назад, за спину Дайске, и оттуда внимательно изучал лица телохранителей. В первой группе не было знакомых лиц, и во второй тоже – но среди трех телохранителей самого губернатора оказался человек, который был на той встрече, где Кеншин охранял Кацуру.
На секунду он потерял контроль над своим Ки, и телохранитель заметил это. Он стал крутить головой, словно разыскивая кого-то, но, так ничего и не обнаружив, вернул своему лицу бесстрастное выражение и пошел дальше.
Кеншин снова мысленно выругал себя – больше нельзя совершать таких ошибок, теперь этот человек точно будет настороже!
Губернатор выступил вперед и произнес:
- Дайске-сан, я глубоко признателен вам, что вы совершили это путешествие по нашей просьбе. Мой секретарь рассказал о том, что с вами случилось,. Простите нас за то, что вам пришлось испытать это, мы надеемся, что вашему сыну уже лучше…
Дайске церемонно поклонился:
- Пожалуйста. не извиняйтесь. Благодаря гайдзинскому изобретению, что нам одолжил ваш доктор, Энноске даже сможет выступить сегодня и сыграть одну из комических сценок.
- Замечательно, - сказал Симадзу-сама, - Как вы знаете, моя жена просила, чтобы вы сыграли «Демоны вон, счастье в дом». Она надеялась увидеть Энноске в роли вдовы, и поначалу расстроилась, что его не будет. Но ваш новый молодой актер, этот Шиноске, ей тоже очень понравился. Это ваш внук?
Кеншин низко поклонился, не только из уважения к губернатору, но потому, что тот смотрел прямо на него, и Кеншин таким образом надеялся избежать взглядов в упор
- Так вам понравился наш Шиноске? – засмеялся Дайске и вытолкнул Кеншина вперед, - Это ученик, Симадзу-сама, и очень талантливый!
Кеншин еще раз поклонился, но Дайске остановил его, и Кеншину пришлось просто изобразить улыбку.
Женщины начали перешептываться.
- Ах, да, - спохватился Симадзу, - Моя жена хотела попросить, чтобы вы оставили автографы на ее веере.
Немедленно один из телохранителей подозвал служанку с сувенирным веером, а личный секретарь принес чернила, кисть и доску, чтобы писать. Дайске, а за ним Рёске быстро начертили на веере свои имена. Пока они этим занимались, Кеншин, еще раз поклонившись, отступил к двери, надеясь отсидеться в комнате за сценой, однако Дайске его заметил:
- Шиноске, я уверен, что они хотели бы иметь и ваш автограф, верно, Симадзу-сама?
- Ну конечно, - с вежливой улыбкой ответил Симадзу.
Жена и служанки согласно кивнули.
Рёске передал доску для письма Кеншину. Тот взял кисточку – и замер: он даже не подумал спросить Икуко, какие кандзи нужно использовать для его псевдонима. Впрочем, если оно-комбинация из частей их имен и его собственного…Он посмотрел на подписи Дайске и Рёске и, наконец, что-то изобразил в углу веера.
Честно говоря, выглядело это весьма коряво, особенно по сравнению с изящными подписями остальных.
Затем он передал доску Дайске, а тот – одной из служанок.
Когла с этим делом было покончено, Симадзу повернулся к Дайске и произнес:
- Ваш приезд сюда, в Миядзаки, прекрасно доказывает вашу преданность нам, и в очередной раз убеждает нас в доверии и уважении к вам и вашей семье. Я знаю, что это путешествие далось вам нелегко, но наша просьба прибыть сюда была не случайной. Ваш театр в Кагосиме очень много значит для нашей репутации в этой стране. По знаниям , пришедшим с Запада, Сацума была в авангарде еще до революции, но пока мы не докажем, что и в традиционных искусствах мы не хуже других, на севере на нас вряд обратят внимание. Уровень вашего искусства делает Кагосиму культурным центром в глазах всей Японии. За это позвольте выразить вам самую искреннюю благодарность. Если мы можем что-то для вас сделать в знак признательности, только скажите!
- Симадзу-сама, спасибо, я даже не знаю, что ответить… - пробормотал Дайске. Он не мог найти нужных слов. что случалось с ним крайне редко.
Воспользовавшись паузой, одна из служанок прошептала что-то секретарю, а тот - губернатору.
- Меня просили узнать, - со смехом сказал Симадзу. – не будет ли так любезен несравненный Ориноске, а также молодой Энноске, тоже расписаться на веере моей жены?
- Конечно! – воскликнул гордый таким вниманием Дайске.
Он повернулся к Кеншину и сказал:
- Приведите их, пожалуйста, а потом можете идти раздавать автографы!
Кеншин поклонился и поспешил прочь.
На самом деле он старался идти спокойно, чтобы не вызвать излишних подозрений. Когда он подписывал веер, то видел, что один из телохранителей, тот самый, которого он узнал так и не сводит с него глаз. Похоже, он понял, что Кеншин скрывает свой Ки, и теперь пытался понять, в чем дело. Даже направляясь к двери, Кеншин продолжал чувствовать спиной его взгляд.
И, конечно же, за кулисами уже находилась та дюжина статистов – один из которых тоже был озабочен отсутствием у него Ки. С какой стороны ни посмотри, хуже некуда…
- Кеншин-сан, Кеншин-сан! – закричал кто-то из дверей
Это был Бьяко. Верно, ведь мальчик должен был сопровождать его, пока он будет раздавать автографы.
Да, пожалуй, лучше поспешить – подальше от всех этих подозрительных взглядов.
И он пошел к сцене так быстро, как только мог в этой неустойчивой и клацающей при каждом шаге обуви.
Нет, все-таки ему повезло:сейчас его никто больше не сверлил взглядом, к тому же, можно было попросить Бьяко сходить и привести к губернатору Ориноске. Вот уж с кем Кеншину совсем не хотелось встречаться.
Так что он снова нацепил на лицо улыбку и сказал:
- Губернатор хотел бы получить автограф твоего отца и Энноске-сана. Ты не мог бы сообщить им об этом?
- Вы имеете в виду, сам Симадзу-сама? – удивился мальчик, - Ничего себе!
И он убежал.
Через минуту Бьяко вернулся вместе с отцом, одетым как самурай XII века , и Энноске на костылях. На том красовался вроде бы костюм торговца, но на редкость дурацкого вида. Пожалуй, это было еще похуже, чем появиться на сцене в женской одежде, подумал Кеншин. Заметив его недоуменный взгляд, Бьяко объяснил:
- Он будет играть сценку про аптекаря-шарлатана.
Кеншин и Бьяко вышли из ворот во внешний двор. Утром здесь было пусто – но сейчас двор был забит людьми. Толпа народу, палатки и лотки, звуки и запахи – Кеншин не видел ничего подобного со времен Киото. Это действительно было похоже на какой-то уличный фестиваль, как говорила Икуко Однако, Кеншин все еще чувствовал себя неуютно среди большого скопления людей. В нем снова заговорил инстинкт, и он стал обшаривать двор глазами в поисках возможной опасности – пока Бьяко не потянул его за рукав.
Он позволил втащить себя в толпу и пошел вслед за мальчиком к сувенирному лотку, который располагался у входа в театр. Маленький старичок, продавец, поклонился им и положил на землю два соломенных коврика, а затем принес низкий письменный столик, чернила и кисть.
Вокруг лотка уже стояла группа женщина, ожидавших любимых актеров. Но, увидев лишь Кеншина и Бьяко, они недовольно зашумели.
- Это же не Энноске-сама! – воскликнула какая-то женщина.
- Как, неужели не Энноске-сама? – зашептались остальные.
- Мы ждем Энноске-сама, - сообщила все та же женщина Бьяко, полностью игнорируя Кеншина, - Почему его до сих пор нет?
Бьяко растерялся.
- Вы ведь слышали, - неуверенно начал он, - перед началом спектакля объявили. что его в роли вдовы будет заменять новый актер, Шиноске Первый. Это как раз он и есть.
Женщины зашептались, потом одна из них сказала:
- Но ведь в афишах сказано, что будет выступать Энноске-сама, мы его так ждали!
- Энноске-сама не мог сыграть свою роль сегодня, - сказал Бьяко, - Но наш новый актер хорошо справился, и, думаю, со временем он будет не менее знаменит, чем Энноске-сама.
Услышав эти слова. Кеншин поперхнулся – но на него по-прежнему никто не обратил внимания.
- Это нас не интересует, - вмешалась еще одна, - Мы хотим увидеть Энноске-сама, он такой красавчик! И если его нет, то где же Рёске-сама и Дайске-сама? А этого мы вообще не знаем!
Толпа стала напирать, раздались возмущенные возгласы.
Кеншин никогда не думал, что от женщин может исходить какая-то угроза, но сейчас начала сомневаться в этом. Хико точно не учил его, как следует отбиваться от толпы рассерженных женщин!
- Может, нам уйти? – шепнул он на ухо Бьяко.
- Конечно, нет! – прошептал в ответ мальчик, - Мама меня тогда убьет! Знаете, сколько мы зарабатываем на автографах?
Увидев, что женщины раздражаются все больше, он решил действовать по-другому. Он выпрямился и самым громким и «театральным» голосом, на который только был способен девятилетний мальчик, произнес:
- С Энноске-сама произошел несчастный случай несколько дней назад. Наш фургон перевернулся и придавил ему ногу! И именно Шиноске спас его. Если бы он не появился…ээ, то есть, если бы его не было с нами, Энноске-сама мог бы умереть!
На секунду воцарилась тишина. Потом сзади раздались возгласы:
- Как?
- Что случилось?
- Какой ужас!
- Неужели Энноске-сама при смерти?
- Нет-нет, с ним все в порядке! – успокоил их Бьяко, - Вы его увидите в антракте, и возможно, он сможет подписать ваши веера – а пока вы можете взять автограф у его спасителя!
Бьяко снова уселся на коврик, бросив на Кеншина торжествующий взгляд:
- Ну, уж если это их не убедит….
Маленькая речь Бьяко, как он и ожидал, подействовала на публику. Неожиданно женщина, которая возмущалась больше всех, вернулась, и, поклонившись, извиняющимся тоном произнесла:
- Ах, Шиноске-сама, пожалуйста, простите меня за мою грубость и подпишите мой веер!
Старик-продавец тут же схватил один из вееров и сунул его Кеншину, пока женщина не передумала.
Тут же образовалась толпа – человек двадцать окружили Кеншина, и все протягивали ему свои веера
Продавец оттеснил их назад:
- Встаньте в очередь, пожалуйста, подходите по одному!
Бьяко довольно ухмылялся, а Кеншин подписывал веер за веером. Судя по всему, они распродали вееров с подписью Кеншина на немалую сумму. Минут за десять Кеншин раздал автографы всем поклонницам, но через некоторое время подошла еще одна большая группа зрителей. Похоже, новость о спасителе Энноске распространялась очень быстро.
В разгар всего этого безумия появился Байко. Он протолкался к Кеншину и тихо сказал:
- Какого черта ты все еще здесь? Я думал, тебя давно уже тут нет!."
- Ваш покорный слуга знает, - сердито ответил Кеншин, - но вот Икуко-доно велела мне раздавать автографы. У меня просто не было выбора
Поскольку Бьяко сидел совсем близко, он решил не вдаваться в объяснения
- Ладно, найди меня потом, - сказал Байко, - Есть разговор.
И он снова исчез в толпе.
Наконец поток зрителей, желающих получить автограф, иссяк. Бьяко, которому надоело сидеть на одном месте, стал вертеться и крутить головой. Кеншину тоже очень хотелось побыстрее все это закончить, а потом вернуться к фургону, избавиться от костюма и незаметно исчезнуть.
Через несколько минут Кеншин повернулся к Бьяко:
- Может быть, нам уже пора уходить? Только, наверное, стоит подписать еще несколько вееров, на всякий случай, вдруг кому-то понадобится.
Бьяко обрадовался – ему было очень скучно.
- Как вы думаете? По-моему, отличная идея! - обратился он к продавцу.
В ответ старик протянул Кеншину целую дюжину вееров.
Бьяко вскочил, очень довольный, что больше не надо тихо сидеть на одном месте:
- Не понимаю, как вы, взрослые, можете просто сидеть так долго! Вы хотите, чтобы я подождал, пока вы будете их подписывать?
- Нет-нет, беги, - улыбнулся Кеншин, - Мне все равно нужно найти Байко.
Мальчик убежал, а Кеншин пошел искать Байко и нашел его возле палатки, где продавались еда и напитки. Запах свежей собы и сладостей напомнил ему о том, что он проголодался. Очевидно, Байко тоже был голоден – он с аппетитом жевал сладкую рисовую булочку.
- Очень вкусная штука, Химура, - сообщил он с набитым ртом, - не хочешь попробовать?
Но Кеншин оттащил его от прилавка в сторону:
- Как только начнется спектакль, ваш покорный слуга переоденется, потом заберет в гостинице свои вещи и уйдет…
- Постой-ка, - перебил его Байко, - Об этом я и хотел с тобой поговорить…План немного изменился. Помнишь тех самураев, что видели тебя утром? Так вот, эти слухи, про то, что в городе видели сам-знаешь-кого, похоже, расползлись очень быстро. Не думаю, что многие в Миядзаки знали о «нем», но теперь точно знают. И если ты сунешься в гостиницу. могут быть неприятности…Так вот: можешь ты подождать еще с полчаса? Старик велел мне во время спектакля сбегать в гостиницу за нашими вещами. Он хотел, чтобы мы с тобой отогнали фургон к театру Сёдай –они там будут выступать завтра – и остались там ночевать. Если подождешь, что я принесу твои вещи, как только закончится антракт, и тебе даже не нужно будет появляться в городе.
Кеншин задумался. Ему нужно будет переодеться и смыть с лица краску – это займет не меньше пятнадцати минут…
- Да, спасибо, ваш покорный слуга подождет, - сказал он
- Отлично, - ответил Байко, - сейчас все войдут внутрь, и я побегу…
И он хлопнул Кеншина по плечу.
К несчастью, это заметила не слишком трезвая компания, покупавшая саке в одной из палаток. Для них это выглядело так, словно Байко обнимает симпатичную гейшу, и они стали смеяться и показывать на Кеншина пальцами.
Как только Кеншин направился в сторону театра, они пошли за ним. Для него не составило никакого труда сразу же почувствовать это, однако он никак не ожидал, что один из них полезет к нему обниматься. Кеншин вспомнил слова Рёске, что когда тот попробовал себя в качестве оннагата, начал еще больше уважать женщин за то, что им приходится терпеть, Теперь он, кажется, понимал, что Рёске имел в виду.
- Ребята, смотрите, какая крошка! И, кажется она свободна! – завопил один из пьяниц, - Эй, милашка, пойдешь с нами? Мы заплатим!
Кеншин отпихнул его руки, едва при этом не потеряв равновесие - его высокие гэта не слишком подходили для столь резких движений. Затем он закрыл лицо веером, изображая смущение – но назойливый ухажер не отставал, и снова попытался схватить его.. Кеншин отступил назад на пару шагов, хлопнул сложенным веером по руке пьяницы - впрочем, безуспешно, а затем точным движением ударил его веером под нижнюю челюсть. Тот взвыл от боли, но не отстал – на этот раз он вцепился Кеншину в плечи и полез целоваться. Кеншин снова попытался освободиться. Вот только этого ему сейчас и не хватало!
Самым низким голосом , на который был способен, он сказал:
- Я не гейша! Я Шиноске Первый, из актерской труппы!
Но его не стали слушать. Кое-как он вывернулся из неуклюжих объятий и пошел дальше..
Однако подгулявшая компания явно не желала оставить его в покое. Назойливый пьяница бросился за ним, крича «Чего ты ломаешься, мы же заплатим!»
Он снова попытался схватить Кеншина за руку, но тот увернулся.
- Я советую вам оставить меня в покое! – произнес Кеншин таким голосом, что у любого другого по спине бы побежали мурашки от ужаса. Но этот тип был слишком пьян, и плохо соображал. На этот раз он попытался схватить Кеншина за ворот кимоно.
Что там ему советовала Икуко в таких случаях? Защитить себя, но потом вести себя так, словно ничего не произошло? В ту же секунду Кеншин схватил пьяницу за протянутую руку и дернул на себя так, что тот перелетел через голову Кеншина и шлепнулся на землю. Он проделал это так быстро, что остальные, похоже, так и не поняли, что произошло. Они в изумлении уставились на Кеншина, который снова закрыл лицо веером и смущенно улыбнулся им так, словно ничего не случилось.
Это было уже слишком – вся компания попятилась от него и убежала прочь, позабыв о своем приятеле, который все еще барахтался на земле.
К Кеншину уже бежал Байко, а за ним – кто-то из охраны. Они услышали шум, и хотели узнать, что случилось.
- Он просто напился и упал, - сообщил Кеншин, указав на пьяницу веером, и вместе с Байко пошел за ворота, где стоял фургон.