Прислушайтесь к голосу разума... Слышите? Слышите, какую хрень он несет?(с)
Название: "Неожиданный урок"
автор-Conspirator
перевод - Himura_K
глава 5(2)
читать дальшеОни дошли до палатки, и Байко оставил Кеншина там, сказав «Не волнуйся так»,.
Если бы можно было не волноваться!
Рёске сразу заметил его напряжение, однако решил, что это из-за страха перед публикой. Он только что закончил гримироваться под демона, и выглядел вполне устрашающе. Поэтому, когда он ободряюще улыбнулся Кеншину, то стал выглядеть уж совсем жутко.
- Что, нервничаешь? – спросил он
- Что? Да..то есть, нет. Просто задумался. извините…
Дайске и Рёске переглянулись, потом Рёске кивнул.
- Химура, я никогда не рассказывал тебе про то, как Младший Брат впервые получил роль со словами? Нет? Так вот, несмотря на то, что он не впервые выступал на сцене, как только дело дошло до его реплики, он просто замер, и не мог ничего произнести. И знаешь, что сделал Отец? Подошел к нему со спины, и что было сил, ущипнул его прямо за зад! И он тут же ожил!
- Хороший метод, всегда работает! – захохотал Дайске.
Кеншин в ужасе переводил взгляд с одного на другого, и этим заставил их смеяться еще громче.
Лучше уж было самому скорее найти нужный настрой. пока не случилось ничего подобного. И ему это удалось – вскоре он уже улыбался вместе с ними.
- Ну вот, совсем другое дело, Химура-сан! – одобрил Дайске, - Вам нечего бояться – у вас все отлично выходит.
Вдруг шум публики стих, и Кеншин услышал, как Энноске объявляет название пьесы и имена актеров…До него не сразу дошло, что «Шиноске Первый» – это он сам и есть. Ну, по крайней мере, это было куда лучше, чем «Хитокири Баттосай».
Дайске и Рёске мгновенно посерьезнели, и даже закрыли глаза, словно медитируя. Кеншин последовал их примеру, и попросил всех известных ему богов, чтобы он смог достойно перенести это испытание, и чтобы не случилось ничего непредвиденного…
Загрохотал барабан, возвещая начало пьесы. У Кеншина был первый выход, и он направился на сцену. Где-то с минуту все шло хорошо, но тут он услышал смех публики – и замер, не в силах двинуться с места. Он настолько привык скрываться в темноте, быть незаметным, что , когда вдруг оказался посреди сцены, под взглядом сотен глаз, его вдруг охватила паника. Кеншин сделал шаг назад, его рука инстинктивно потянулась к отсутствующему сакабато – и он лишь в последний момент удержал ее. Публика засмеялась еще громче, думая, что так положено по пьесе. К счастью, именно в этот момент на сцену вышел Дайске, и, конечно, сразу понял, в чем дело.
- Бродячий заклинатель я. – заговорил он нараспев, - А вот и милая вдова, Что одержима демона щипком.
Хотя Кеншин по-прежнему был не в состоянии сделать ни шага вперед , он все же заметил, что Дайске говорит что-то странное…
- Этого же не было в пьесе! – в ужасе подумал он, однако в следующий момент догадался, в чем дело, и вышел из ступора. Они были правы – метод действительно работал безотказно!
Кеншин полностью сосредоточился на том, что делали Дайске и Рёске, и, к своему удивлению, вскоре вообще перестал замечать публику. Когда дошло до кульминационной сцены, он специально проделал все то, что делал вчера случайно или на одних рефлексах – повернувшись, поймал бобы, которые Рёске бросал ему в спину, с божественной скоростью осыпал Рёске градом бобов, и даже споткнулся, и чуть было не встал на четвереньки – на этот раз нарочно. Публике всё это очень понравилось – она ответила бурными аплодисментами.
Пьеса закончилась, и когда он вышел на поклон вместе с Дайске и Рёске, то снова на мгновение растерялся оттого, что на него смотрело столько народу. Но быстро справился с собой – никто не узнал его, ни от кого не исходило угрозы. Всё было в порядке.
Все вернулись в палатку, где их ждал Ориноске – уже в полном костюме и гриме для следующей пьесы- чтобы помочь отцу и брату быстро сменить костюмы.…Возможно, дело было в том, что все спешили – но, к своему изумлению, Кеншин впервые не почувствовал исходящей от Ориноске враждебности. тот был полностью занят предстоящим выступлением.
Не желая испытывать судьбу. Кеншин поспешил в фургон, чтобы переодеться в собственную одежду и смыть грим.
Теперь ему некому было помочь – Байко вместе с Бьяко и Бундзиро убирал реквизит со сцены, а женщины продолжали играть на своих музыкальных инструментах. Даже Икуко – и та была занята, она присматривала за малышами. Так что ему пришлось идти медленно и осторожно, сосредоточенно глядя себе под ноги, чтобы не споткнуться.
Он не прошел и двадцати шагов, как увидел какого-то человека – судя по его виду, крестьянина – который бежал к нему, крича: «Сударыня! Сударыня, можно вас на минутку?».
Кеншин попытался сделать вид, что не слышит – но не тут-то было. Он не мог идти быстрее в неустойчивых высоких гэта, и крестьянин без труда догнал его и ухватил за руку.
После чего, к удивлению Кеншина, очень почтительно поклонился ему.
- Сударыня, позвольте бедному крестьянину выразить вам свое восхищение! – сказал он, продолжая безостановочно кланяться.
Кеншин растерялся. Он понятия не имел, как выкрутиться из этой ситуации, и на всякий случай поклонился в ответ. « Не разрушайте иллюзию», - предупреждала его Икуко, и он решил вести себя так, как, по его мнению, должна вести себя испуганная женщина.
-Ваше мужество тронула меня до глубины сердца, - продолжал он, - чтобы молодая женщина, оставшаяся без мужа, могла сама себя защитить….это достойно всяческого уважения…..Вы такая смелая..и красивая…
О нет, в ужасе подумал Кеншин, неужели он вообразил, что это всё было на самом деле?!
Он еще раз поклонился, показывая этим, что разговор закончен, и быстро – насколько это было возможно – поспешил прочь. Однако крестьянин вновь догнал его.
- Я, конечно, всего лишь небогатый крестьянин, и тоже вдовец. У меня совсем немного земли и небольшой сад – но мои намерения очень серьезны. Не согласитесь ли вы, сударыня, выйти за меня замуж?
Кеншин поскорее закрыл лицо веером, как бы смутившись. Он был близок к панике. Да, ему велели «не разрушать иллюзию», но это уже зашло слишком далеко. И что теперь делать?
Он в ужасе озирался по сторонам, искренне надеясь, что ситуация вдруг как-нибудь разрешится сама собой. И она разрешилась! К его великому облегчению, появился Байко.
- Дорогая! – закричал он, - Что, тебя осаждают поклонники?
- Дорогая? – удивился крестьянин, - Эта женщина ваша жена? Я думал, что она вдова!
Кеншин сделал шаг назад и стал судорожно обмахиваться веером. Никогда в жизни он еще не попадал в столь дурацкое положение!
- Ну да, - сказал Байко весело, подмигнув Кеншину, - мы с ней поженились всего пару дней назад.
Он подошел к Кеншину и взял его под руку.
Крестьянин начал кланяться и извиняться:
- Ох, простите, простите дурака! Я и понятия не имел, что вы, сударыня, уже замужем! Простите мне мою грубость!
И, продолжая кланяться, он попятился назад, и быстро убежал.
Кеншин захлопнул веер.
- Дорогая, значит? – произнес он тихим угрожающим голосом Хитокири Баттосая., - Поженились пару дней назад?
- Ты предпочитаешь общество этого парня? – засмеялся Байко, - Ведь сработало же! Хоть бы спасибо сказал!
Кеншин неуверенно поблагодарил его, хотя ему больше всего хотелось провалиться сквозь землю от этого насмешливого тона.
- Пойдем уж, провожу тебя к фургону, а то отбоя не будет от твоих обожателей..
Он снова взял Кеншина под руку. Со стороны это выглядело так, словно мужчина неспешно прогуливается под ручку с женщиной с очень, очень мрачным выражением лица….
Черт возьми, в очередной раз подумал Кеншин, и зачем я в это ввязался!
В фургоне Кеншин с невыразимым облегчением сбросил неудобные гэта, а затем снял парик, распустил волосы и несколько раз встряхнул головой, чувствуя, словно с головы свалился тяжелый груз..
Вскоре расшитое кимоно и оби уже лежали, аккуратно сложенные, на сундуке, а Кеншин начал стирать грим с лица. Только справившись с этой задачей, он решился посмотреть в зеркало – и то, лишь для того, чтобы убедиться, что на лице не осталось грима. К счастью, оттуда на него снова глядело его собственное лицо, лишь на левой щеке, в уголке шрама, оставался легкий след белил. Он еще раз встряхнул волосами и завязал их в привычный хвост, и, наконец, взял со скамьи сакабато и заткнул за пояс. Всё, теперь он снова был собой!
Все-таки, это было очень сложно для него – изображать женщину. и он искренне понадеялся, что Энноске скоро выздоровеет и освободит его от этой работы.
Однако сейчас, когда Кеншин снова стал похож на себя, он опять стал беспокоиться из-за того, что может столкнуться с доктором. Ему очень хотелось посмотреть следующую пьесу, в которой будут играть Дайске и его сыновья, но он боялся сесть среди публики – тут-то Сатоши его и заметит, и опять заведет разговор о его прошлом.
Поэтому крыша фургона показалось ему самым подходящим местом – оттуда хорошо было видно сцену, но доктор уж точно не догадался бы искать его там.
Он легко запрыгнул на крышу и затаился там.
Пьеса, как ему рассказали, была одной из самых знаменитых драм театра Кабуки, и рассказывала она о событиях XII века – о противостоянии сёгуна Минамото Ёритомо и его младшего брата. Минамото Ёсицунэ. В этой истории Ёсицунэ и его соратник, монах-воин Бэнкэй, скрываясь от людей Ёритомо, наткнулись на дорожную заставу, и Ёсицунэ неизбежно должен был быть пойман.. Однако Бэнкэй сделал вид, что его спутник – всего лишь слуга-носильщик, и даже избил его на глазах у часового, охраняющего заставу- Тогаси, когда тот заподозрил неладное. Когда Тогаси это увидел, он был так восхищен преданностью Бэнкэя, что пропустил их, зная при этом, что за этот акт неповиновения ему придется совершить сэппуку.
Кеншин слышал эту историю давным-давно – Хико нередко рассказывал ему старинные легенды о мужестве и чести. В детстве Кеншин, помнится, восхищался смелостью и верностью Бэнкэя, но не слишком понимал Тогаси, хотя в этом рассказе он тоже выступал как герой. По мнению маленького Кеншина, нельзя было ставить личные симпатии выше долга. Но, повзрослев, он изменил свое мнение. Во времена Бакумацу он понял, что значит «уважать врага» - были люди, сражавшиеся на стороне сёгуната, которые внушали ему уважение – за мужество и верность своим идеалам. И хотя, повинуясь приказу, Кеншин вынужден был убить некоторых из них, он искренне сожалел об этом.
Тут снова раздался грохот барабана – пьеса началась. Кеншин никогда не видел спектаклей театра Кабуки, и не знал, чего ожидать, но с первых минут зрелище его захватило. Ориноске, игравший Бэнкэя, полностью преобразился – Кеншин и думать забыл о его грубости и отвратительном характере. Что же касается Дайске – Тогаси, то Кеншин был поражен, насколько человеческое лицо может быть выразительным.
Даже не видя ни одного спектакля до этого, и не имея возможности сравнивать, Кеншин был уверен, что оба – и отец, и сын – величайшие актеры..
Когда спектакль закончился, он быстро спрыгнул с крыши фургона и немедленно забрался внутрь, вновь испугавшись нежданной встречи с Сатоши, и занялся упаковкой реквизита. Покончив с этим, он высунул голову из фургона, и, лишь убедившись, что все зрители давно ушли, выбрался наружу.
Пообедали в спешке.
Через два дня нужно было прибыть в Миядзаки, поэтому сразу после обеда пустились в путь. Кеншин занял свое обычное место справа от фургона, вместе с Норико и Номи. Но , поскольку дорога стала слишком крутой и каменистой, они обе забрались в фургон, и Кеншин остался в одиночестве. Возможно, это было к лучшему. Поскольку Сатоши предупреждал, что поблизости орудует якудза, нужно было все время держать себя в боевой готовности. Теперь его ничто не отвлекало, он вообще бы предпочел, чтобы все женщины и дети ехали внутри, но, к сожалению, одна-единственная лошадь не смогла бы подняться на холм, таща столь тяжелую ношу
Вскоре, заметив, что Кеншин идет один, появился Ориноске и молча пошел с ним рядом.. Кеншин почувствовал его еще до того, как увидел, но не подал виду. Ему было не очень просто сохранять самообладание – Ки Ориноске прямо-таки излучало гнев и подозрительность, да и его злобные взгляды тоже порядком действовали на нервы.
Наконец Ориноске нарушил молчание.
- У меня тут был разговор с этим доктором, Сатоши. И он рассказал мне очень интересные вещи, - начал он, глядя в упор на Кеншина
Кеншин продолжал идти вперед, делая вид, что не слышит.
- Он сказал, что был в Кихэйтай во времена Бакумацу, - продолжал Ориноске, - Ты же знаешь про Кихэйтай, верно?
Кеншин снова промолчал.
- Так вот, он запомнил, что там был мальчик-мечник с рыжими волосами, который потом отправился в Киото с Исин Сиши.
- Почему вы мне все это рассказываете? – спросил Кеншин
- Ведь это же был ты!
Кеншин снова ничего не ответил, и Ориноске, выведенный из себя, закричал:
- Я к тебе обращаюсь! Отвечай мне!
Что там Байко советовал ему делать в таком случае? Вести себя как эта глупая вдова из пьесы?
Он соорудил самую невинно-глуповатую мину, на какую только был способен. Затем повернулся к Ориноске, похлопал глазами и сказал «Оро?»
- Какого черта? – зарычал Ориноске, - Что ты дурака валяешь? Отвечай – это же был ты!
Тут на дороге – очень вовремя – попалась очередная груда камней. И если все предыдущие Кеншин осторожно обходил, то сейчас предпочел нарочно споткнуться и упасть. Он долго барахтался на земле, и наконец, сел, держась за голову.
Терпение Ориноске наконец лопнуло. Он посмотрел на Кеншина с явным отвращением:
- Тьфу! Жалкое зрелище, - сказал он, и пошел прочь
Если бы Ориноске потрудился оглянуться, он бы увидел совсем другого Кеншина. Его бессмысленный взгляд моментально сменился острым и внимательным взглядом хитокири.
Байко подбежал к нему:
- Что это с тобой случилось? – спросил он, помогая Кеншину встать на ноги.
- Он знает, - тихо сказал Кеншин
- Он знает что? – удивился Байко
- Сатоши-сэнсей рассказал ему про Кихэйтай. Теперь он знает. "
- Но ведь он не знает, что ты …ну, ты понял?
- Нет, но теперь это лишь вопрос времени, - вздохнул Кеншин
автор-Conspirator
перевод - Himura_K
глава 5(2)
читать дальшеОни дошли до палатки, и Байко оставил Кеншина там, сказав «Не волнуйся так»,.
Если бы можно было не волноваться!
Рёске сразу заметил его напряжение, однако решил, что это из-за страха перед публикой. Он только что закончил гримироваться под демона, и выглядел вполне устрашающе. Поэтому, когда он ободряюще улыбнулся Кеншину, то стал выглядеть уж совсем жутко.
- Что, нервничаешь? – спросил он
- Что? Да..то есть, нет. Просто задумался. извините…
Дайске и Рёске переглянулись, потом Рёске кивнул.
- Химура, я никогда не рассказывал тебе про то, как Младший Брат впервые получил роль со словами? Нет? Так вот, несмотря на то, что он не впервые выступал на сцене, как только дело дошло до его реплики, он просто замер, и не мог ничего произнести. И знаешь, что сделал Отец? Подошел к нему со спины, и что было сил, ущипнул его прямо за зад! И он тут же ожил!
- Хороший метод, всегда работает! – захохотал Дайске.
Кеншин в ужасе переводил взгляд с одного на другого, и этим заставил их смеяться еще громче.
Лучше уж было самому скорее найти нужный настрой. пока не случилось ничего подобного. И ему это удалось – вскоре он уже улыбался вместе с ними.
- Ну вот, совсем другое дело, Химура-сан! – одобрил Дайске, - Вам нечего бояться – у вас все отлично выходит.
Вдруг шум публики стих, и Кеншин услышал, как Энноске объявляет название пьесы и имена актеров…До него не сразу дошло, что «Шиноске Первый» – это он сам и есть. Ну, по крайней мере, это было куда лучше, чем «Хитокири Баттосай».
Дайске и Рёске мгновенно посерьезнели, и даже закрыли глаза, словно медитируя. Кеншин последовал их примеру, и попросил всех известных ему богов, чтобы он смог достойно перенести это испытание, и чтобы не случилось ничего непредвиденного…
Загрохотал барабан, возвещая начало пьесы. У Кеншина был первый выход, и он направился на сцену. Где-то с минуту все шло хорошо, но тут он услышал смех публики – и замер, не в силах двинуться с места. Он настолько привык скрываться в темноте, быть незаметным, что , когда вдруг оказался посреди сцены, под взглядом сотен глаз, его вдруг охватила паника. Кеншин сделал шаг назад, его рука инстинктивно потянулась к отсутствующему сакабато – и он лишь в последний момент удержал ее. Публика засмеялась еще громче, думая, что так положено по пьесе. К счастью, именно в этот момент на сцену вышел Дайске, и, конечно, сразу понял, в чем дело.
- Бродячий заклинатель я. – заговорил он нараспев, - А вот и милая вдова, Что одержима демона щипком.
Хотя Кеншин по-прежнему был не в состоянии сделать ни шага вперед , он все же заметил, что Дайске говорит что-то странное…
- Этого же не было в пьесе! – в ужасе подумал он, однако в следующий момент догадался, в чем дело, и вышел из ступора. Они были правы – метод действительно работал безотказно!
Кеншин полностью сосредоточился на том, что делали Дайске и Рёске, и, к своему удивлению, вскоре вообще перестал замечать публику. Когда дошло до кульминационной сцены, он специально проделал все то, что делал вчера случайно или на одних рефлексах – повернувшись, поймал бобы, которые Рёске бросал ему в спину, с божественной скоростью осыпал Рёске градом бобов, и даже споткнулся, и чуть было не встал на четвереньки – на этот раз нарочно. Публике всё это очень понравилось – она ответила бурными аплодисментами.
Пьеса закончилась, и когда он вышел на поклон вместе с Дайске и Рёске, то снова на мгновение растерялся оттого, что на него смотрело столько народу. Но быстро справился с собой – никто не узнал его, ни от кого не исходило угрозы. Всё было в порядке.
Все вернулись в палатку, где их ждал Ориноске – уже в полном костюме и гриме для следующей пьесы- чтобы помочь отцу и брату быстро сменить костюмы.…Возможно, дело было в том, что все спешили – но, к своему изумлению, Кеншин впервые не почувствовал исходящей от Ориноске враждебности. тот был полностью занят предстоящим выступлением.
Не желая испытывать судьбу. Кеншин поспешил в фургон, чтобы переодеться в собственную одежду и смыть грим.
Теперь ему некому было помочь – Байко вместе с Бьяко и Бундзиро убирал реквизит со сцены, а женщины продолжали играть на своих музыкальных инструментах. Даже Икуко – и та была занята, она присматривала за малышами. Так что ему пришлось идти медленно и осторожно, сосредоточенно глядя себе под ноги, чтобы не споткнуться.
Он не прошел и двадцати шагов, как увидел какого-то человека – судя по его виду, крестьянина – который бежал к нему, крича: «Сударыня! Сударыня, можно вас на минутку?».
Кеншин попытался сделать вид, что не слышит – но не тут-то было. Он не мог идти быстрее в неустойчивых высоких гэта, и крестьянин без труда догнал его и ухватил за руку.
После чего, к удивлению Кеншина, очень почтительно поклонился ему.
- Сударыня, позвольте бедному крестьянину выразить вам свое восхищение! – сказал он, продолжая безостановочно кланяться.
Кеншин растерялся. Он понятия не имел, как выкрутиться из этой ситуации, и на всякий случай поклонился в ответ. « Не разрушайте иллюзию», - предупреждала его Икуко, и он решил вести себя так, как, по его мнению, должна вести себя испуганная женщина.
-Ваше мужество тронула меня до глубины сердца, - продолжал он, - чтобы молодая женщина, оставшаяся без мужа, могла сама себя защитить….это достойно всяческого уважения…..Вы такая смелая..и красивая…
О нет, в ужасе подумал Кеншин, неужели он вообразил, что это всё было на самом деле?!
Он еще раз поклонился, показывая этим, что разговор закончен, и быстро – насколько это было возможно – поспешил прочь. Однако крестьянин вновь догнал его.
- Я, конечно, всего лишь небогатый крестьянин, и тоже вдовец. У меня совсем немного земли и небольшой сад – но мои намерения очень серьезны. Не согласитесь ли вы, сударыня, выйти за меня замуж?
Кеншин поскорее закрыл лицо веером, как бы смутившись. Он был близок к панике. Да, ему велели «не разрушать иллюзию», но это уже зашло слишком далеко. И что теперь делать?
Он в ужасе озирался по сторонам, искренне надеясь, что ситуация вдруг как-нибудь разрешится сама собой. И она разрешилась! К его великому облегчению, появился Байко.
- Дорогая! – закричал он, - Что, тебя осаждают поклонники?
- Дорогая? – удивился крестьянин, - Эта женщина ваша жена? Я думал, что она вдова!
Кеншин сделал шаг назад и стал судорожно обмахиваться веером. Никогда в жизни он еще не попадал в столь дурацкое положение!
- Ну да, - сказал Байко весело, подмигнув Кеншину, - мы с ней поженились всего пару дней назад.
Он подошел к Кеншину и взял его под руку.
Крестьянин начал кланяться и извиняться:
- Ох, простите, простите дурака! Я и понятия не имел, что вы, сударыня, уже замужем! Простите мне мою грубость!
И, продолжая кланяться, он попятился назад, и быстро убежал.
Кеншин захлопнул веер.
- Дорогая, значит? – произнес он тихим угрожающим голосом Хитокири Баттосая., - Поженились пару дней назад?
- Ты предпочитаешь общество этого парня? – засмеялся Байко, - Ведь сработало же! Хоть бы спасибо сказал!
Кеншин неуверенно поблагодарил его, хотя ему больше всего хотелось провалиться сквозь землю от этого насмешливого тона.
- Пойдем уж, провожу тебя к фургону, а то отбоя не будет от твоих обожателей..
Он снова взял Кеншина под руку. Со стороны это выглядело так, словно мужчина неспешно прогуливается под ручку с женщиной с очень, очень мрачным выражением лица….
Черт возьми, в очередной раз подумал Кеншин, и зачем я в это ввязался!
В фургоне Кеншин с невыразимым облегчением сбросил неудобные гэта, а затем снял парик, распустил волосы и несколько раз встряхнул головой, чувствуя, словно с головы свалился тяжелый груз..
Вскоре расшитое кимоно и оби уже лежали, аккуратно сложенные, на сундуке, а Кеншин начал стирать грим с лица. Только справившись с этой задачей, он решился посмотреть в зеркало – и то, лишь для того, чтобы убедиться, что на лице не осталось грима. К счастью, оттуда на него снова глядело его собственное лицо, лишь на левой щеке, в уголке шрама, оставался легкий след белил. Он еще раз встряхнул волосами и завязал их в привычный хвост, и, наконец, взял со скамьи сакабато и заткнул за пояс. Всё, теперь он снова был собой!
Все-таки, это было очень сложно для него – изображать женщину. и он искренне понадеялся, что Энноске скоро выздоровеет и освободит его от этой работы.
Однако сейчас, когда Кеншин снова стал похож на себя, он опять стал беспокоиться из-за того, что может столкнуться с доктором. Ему очень хотелось посмотреть следующую пьесу, в которой будут играть Дайске и его сыновья, но он боялся сесть среди публики – тут-то Сатоши его и заметит, и опять заведет разговор о его прошлом.
Поэтому крыша фургона показалось ему самым подходящим местом – оттуда хорошо было видно сцену, но доктор уж точно не догадался бы искать его там.
Он легко запрыгнул на крышу и затаился там.
Пьеса, как ему рассказали, была одной из самых знаменитых драм театра Кабуки, и рассказывала она о событиях XII века – о противостоянии сёгуна Минамото Ёритомо и его младшего брата. Минамото Ёсицунэ. В этой истории Ёсицунэ и его соратник, монах-воин Бэнкэй, скрываясь от людей Ёритомо, наткнулись на дорожную заставу, и Ёсицунэ неизбежно должен был быть пойман.. Однако Бэнкэй сделал вид, что его спутник – всего лишь слуга-носильщик, и даже избил его на глазах у часового, охраняющего заставу- Тогаси, когда тот заподозрил неладное. Когда Тогаси это увидел, он был так восхищен преданностью Бэнкэя, что пропустил их, зная при этом, что за этот акт неповиновения ему придется совершить сэппуку.
Кеншин слышал эту историю давным-давно – Хико нередко рассказывал ему старинные легенды о мужестве и чести. В детстве Кеншин, помнится, восхищался смелостью и верностью Бэнкэя, но не слишком понимал Тогаси, хотя в этом рассказе он тоже выступал как герой. По мнению маленького Кеншина, нельзя было ставить личные симпатии выше долга. Но, повзрослев, он изменил свое мнение. Во времена Бакумацу он понял, что значит «уважать врага» - были люди, сражавшиеся на стороне сёгуната, которые внушали ему уважение – за мужество и верность своим идеалам. И хотя, повинуясь приказу, Кеншин вынужден был убить некоторых из них, он искренне сожалел об этом.
Тут снова раздался грохот барабана – пьеса началась. Кеншин никогда не видел спектаклей театра Кабуки, и не знал, чего ожидать, но с первых минут зрелище его захватило. Ориноске, игравший Бэнкэя, полностью преобразился – Кеншин и думать забыл о его грубости и отвратительном характере. Что же касается Дайске – Тогаси, то Кеншин был поражен, насколько человеческое лицо может быть выразительным.
Даже не видя ни одного спектакля до этого, и не имея возможности сравнивать, Кеншин был уверен, что оба – и отец, и сын – величайшие актеры..
Когда спектакль закончился, он быстро спрыгнул с крыши фургона и немедленно забрался внутрь, вновь испугавшись нежданной встречи с Сатоши, и занялся упаковкой реквизита. Покончив с этим, он высунул голову из фургона, и, лишь убедившись, что все зрители давно ушли, выбрался наружу.
Пообедали в спешке.
Через два дня нужно было прибыть в Миядзаки, поэтому сразу после обеда пустились в путь. Кеншин занял свое обычное место справа от фургона, вместе с Норико и Номи. Но , поскольку дорога стала слишком крутой и каменистой, они обе забрались в фургон, и Кеншин остался в одиночестве. Возможно, это было к лучшему. Поскольку Сатоши предупреждал, что поблизости орудует якудза, нужно было все время держать себя в боевой готовности. Теперь его ничто не отвлекало, он вообще бы предпочел, чтобы все женщины и дети ехали внутри, но, к сожалению, одна-единственная лошадь не смогла бы подняться на холм, таща столь тяжелую ношу
Вскоре, заметив, что Кеншин идет один, появился Ориноске и молча пошел с ним рядом.. Кеншин почувствовал его еще до того, как увидел, но не подал виду. Ему было не очень просто сохранять самообладание – Ки Ориноске прямо-таки излучало гнев и подозрительность, да и его злобные взгляды тоже порядком действовали на нервы.
Наконец Ориноске нарушил молчание.
- У меня тут был разговор с этим доктором, Сатоши. И он рассказал мне очень интересные вещи, - начал он, глядя в упор на Кеншина
Кеншин продолжал идти вперед, делая вид, что не слышит.
- Он сказал, что был в Кихэйтай во времена Бакумацу, - продолжал Ориноске, - Ты же знаешь про Кихэйтай, верно?
Кеншин снова промолчал.
- Так вот, он запомнил, что там был мальчик-мечник с рыжими волосами, который потом отправился в Киото с Исин Сиши.
- Почему вы мне все это рассказываете? – спросил Кеншин
- Ведь это же был ты!
Кеншин снова ничего не ответил, и Ориноске, выведенный из себя, закричал:
- Я к тебе обращаюсь! Отвечай мне!
Что там Байко советовал ему делать в таком случае? Вести себя как эта глупая вдова из пьесы?
Он соорудил самую невинно-глуповатую мину, на какую только был способен. Затем повернулся к Ориноске, похлопал глазами и сказал «Оро?»
- Какого черта? – зарычал Ориноске, - Что ты дурака валяешь? Отвечай – это же был ты!
Тут на дороге – очень вовремя – попалась очередная груда камней. И если все предыдущие Кеншин осторожно обходил, то сейчас предпочел нарочно споткнуться и упасть. Он долго барахтался на земле, и наконец, сел, держась за голову.
Терпение Ориноске наконец лопнуло. Он посмотрел на Кеншина с явным отвращением:
- Тьфу! Жалкое зрелище, - сказал он, и пошел прочь
Если бы Ориноске потрудился оглянуться, он бы увидел совсем другого Кеншина. Его бессмысленный взгляд моментально сменился острым и внимательным взглядом хитокири.
Байко подбежал к нему:
- Что это с тобой случилось? – спросил он, помогая Кеншину встать на ноги.
- Он знает, - тихо сказал Кеншин
- Он знает что? – удивился Байко
- Сатоши-сэнсей рассказал ему про Кихэйтай. Теперь он знает. "
- Но ведь он не знает, что ты …ну, ты понял?
- Нет, но теперь это лишь вопрос времени, - вздохнул Кеншин
@темы: Переводы, Химура Кеншин, Фэнфикшн
-
-
22.03.2012 в 21:16-
-
22.03.2012 в 21:24Здорово!! Очень жду дальше!
-
-
22.03.2012 в 22:39