Фанфик
Название: Вшивая история
Автор: Боевая_Бабушка
Жанр: повседневность, юмор
Рейтинг: отсутствует как класс
Рейтинг: отсутствует как класс
Краткое содержание: Часто говорят, что Кеншину тяжко приходилось со своим наставником, но отчего-то никто не беспокоится о том, каково приходилось наставнику со своим учеником.
Вдохновение мне подарили моя мама, замечательный советский фильм «Два Фёдора» и, как выяснилось в процессе обсуждения с первым читателем, не менее замечательный писатель Владислав Крапивин.
Для удобства ориентирования текст разбит на логические фрагменты.
__________________________________
Великий мастер меча...
Великий мастер меча Хико Сейджуро Тринадцатый знал, что небезупречен. Безупречен только Будда, а Буддой он, конечно же, не был. С другой стороны в этом пёстром мире мало нашлось бы людей, которые могли с ним сравниться, и это он тоже отлично знал. Возможно, дело было во врождённых талантах, а возможно, в том, что за всякое дело он брался только всерьёз, но его никогда не посещали мысли о собственной непригодности к какому-нибудь достойному занятию: то или иное дело могло быть ему неинтересно, но оно безусловно было ему по плечу. Сомнения на этот счёт никогда его не тревожили.
То есть, они не тревожили его до сих пор.
Теперь же сомнения роились в голове, и виной тому был невзрачный рыжий ребёнок, сидящий в трёх шагах от него и с отрешённым видом глазеющий на яркие языки пламени. Хико понятия не имел, о чём он думает, и не видел способа в этом разобраться. Сам он был ребёнком очень давно, с детьми не общался ещё дольше, весьма приблизительно представлял себе их образ мыслей и, признаться, никогда не стремился расширить свой кругозор в этой области. Теперь же заполнить этот пробел было необходимо, а с какой стороны за это взяться, он тоже не имел ни малейшего представления. Всё это было довольно-таки неприятно.
Ещё неприятнее было сознавать, что его самоотверженность как наставника оказалась не только небезупречной, но и вовсе ничтожной. Непристойно ничтожной. Настолько ничтожной, что её можно было измерить: в данном случае она выражалась в тех самых трёх шагах. Подсесть к своему ученику ближе Хико не мог себя заставить ни за какие коврижки. Причина тому была низменна и проста: в голове у мальчишки было полно вшей.
Это выяснилось, когда они искали ночлег. Хозяйка дома, в котором Хико нацелился провести ночь, пристально изучила пришельцев, поджала губы и с напускным смирением произнесла:
— Вы входите, господин, окажите нам честь, а этот пусть во дворе ночует. Нечего у меня в доме вшей разводить.
— Каких ещё вшей? — нахмурился Хико.
— Обыкновенных, — не удержалась от язвительности хозяйка. — Вам, может, с высоты и не видно, а мне так очень даже заметно!
С недоверчивым видом Хико нагнулся, посмотрел на рыжую макушку вблизи и едва удержался от гримасы отвращения.
— Н-да, парень, — сказал он, подавляя желание отступить подальше, — проверку на вшивость ты не прошёл.
— Я во дворе поночую, — едва слышно прошептал мальчик.
— Вот ещё! — Хико выпрямился во весь свой великолепный рост. — Мы уходим. Эта жалкая лачуга недостойна того, чтобы нас приютить.
Хозяйка остолбенела, а когда пришла в себя, господин в белоснежном плаще и грязный вшивый мальчишка были уже далеко. Оставалось только досадовать из-за упущенного шанса заработать и похвастать перед соседками.
И вот теперь они сидели у костра за околицей. Ходить и выпрашивать ночлег для двоих было ниже достоинства Хико Сейджуро Тринадцатого, а вариант оставить мелкого ночевать во дворе не рассматривался изначально.
Хико уже в который раз задавал себе вопрос: верно ли он поступил? В конце концов, ребёнка можно было и пристроить. Конечно, он собирался однажды взять ученика, хотя бы из уважения к собственному учителю... Однажды. Лет через двадцать или тридцать. Когда сам наконец поймёт, чему хочет научить преемника, и на что можно направить силу меча в хаотичном, расползающемся по швам мире. Но брать ученика сейчас у него даже в мыслях не было! Если бы в этой печальной встрече он не увидел веления судьбы, никто и никакими силами не заставил бы его взять на попечение ребёнка. Тем более такого заморыша. Впрочем, может быть, он не заморыш, а просто ещё слишком мал?
— Тебе сколько лет? — спросил Хико, выходя из задумчивости.
Ребёнок не ответил: широко распахнув глаза, он продолжал таращиться в огонь.
— Кеншин, — позвал наставник немного громче. Никакой реакции.
— Эй! — окликнул он совсем громко. — Я к тебе обращаюсь!
Мальчик вздрогнул и посмотрел на него с самым растерянным видом. «Отлично, — подумал Хико. — Ещё и любитель витать в облаках».
— Я спросил, сколько тебе лет, — сказал он, стараясь говорить как можно мягче. — По мне так, никак не больше восьми.
На лице ученика отразилась самая настоящая паника. Один его чудовищный недостаток уже выплыл на поверхность, теперь настал черёд других. И — кто знает? — может быть, из-за них наставник передумает и прогонит его? Некоторое время он в смятении смотрел на Хико, потом, запинаясь, выпалил:
— Две… двенадцать, — и сам ужаснулся собственной наглости.
Скептический взгляд учителя ясно показал, насколько он ему верит.
Ребёнок опустил глаза.
— Одинадцать…
— А если ещё подумать?
— Не… не помню...
Хико прикрыл глаза и улыбнулся.
— Если ты не вспомнишь, я буду считать, что тебе восемь.. нет, даже семь, — вкрадчиво и коварно сообщил он.
Ребёнок вздохнул, почесал макушку (Хико сразу же вспомнил о вшах и ощутил очередной приступ нервической чесотки), потом принялся что-то бормотать и загибать пальцы. Сперва он загнул два пальца, потом ещё один. Подумав, отогнул его обратно и задумался над результатом. Потом снова загнул. Хико усмехнулся.
— Девять или, скорее, десять?
Мальчик поднял голову и уставился на него с неподдельным изумлением. Хико снизошёл до объяснений:
— Ну, тебе же не три года, значит ты к чему-то прибавляешь. Что это, если не праздник Три-пять-семь*? Против того, чтобы я считал тебя восьмилетним ты возражаешь, значит на последнем празднике тебе было семь лет. Ты сомневался два или три года прошло с тех пор, но в конце концов решил, что три. Стало быть, тебе десять.
Хико снова окинул своего ученика критическим взглядом. Всё-таки заморыш!
— Плохо же тебя кормили, — заключил он. — Ничего, за едой дело не станет. Но прежде всего мы доберёмся до города и найдём аптекаря. Надо выяснить, как избавить тебя от вшей.
___________________________
* Три-Пять-Семь — детский праздник в Японии, ритуалы взросления ребёнка
* * *
До города добирались...
До города добирались больше двух суток. В одиночку Хико потратил бы на этот путь всего один день, но приходилось считаться с возможностями ученика. Мальчишка всё время отставал: иной раз из-за усталости, иной раз из-за привычки глазеть по сторонам, а то и вовсе выпадать из действительности. Наставнику приходилось постоянно держать своего подопечного в поле зрения; для человека, привыкшего к одиночеству, это оказалось не так-то просто.
Один раз Хико умудрился его потерять — когда сам погрузился в глубокую задумчивость, оценивая свои печальные учительские перспективы. Оторвавшись от мыслей и обернувшись, он увидел за спиной только пустую дорогу и вынужден был повернуть обратно, поминая ученика самыми нелестными словами.
Вскоре пропажа нашлась: ребёнок шёл, низко склонив голову, упрямо и безнадёжно меряя дорогу шагами, и выглядел живым воплощением решимости и отчаяния. Наставника он не заметил, пока тот не позвал его.
Мальчик поднял голову и его глаза вспыхнули недоверчивой радостью. Хико подошёл ближе и посмотрел на него сверху вниз.
— Ты почему меня не окликнул?
Ребёнок вздохнул, но ничего не ответил. Хико мысленно напомнил себе о терпении.
— Если я дал тебе имя, значит я сделал это не просто так. И если я сказал, что ты — мой ученик, это значит, что ты — мой ученик. Но это вовсе не значит, что я буду бегать взад-вперёд по дороге, только из-за того, что мой глупый ученик поленился лишний раз раскрыть рот. Когда в следующий раз начнёшь отставать, окликни меня. Понял, дурень? — и не получив ответа, добавил, махнув рукой в сторону обочины, — Пошли, сделаем привал.
Мальчик ничего не ответил и остался стоять на месте, но когда Хико отвернулся и сделал несколько шагов, сообщил не то спине учителя, не то деревьям при дороге:
— Я — не дурень.
Хико оглянулся через плечо и хмыкнул:
— Смотри-ка, ты и спорить умеешь! Я думал, тебя и этому придётся учить.
Хико действительно полагал, что покорность до того въелась в тела и души людей, что даже ребёнка придётся учить по-своему смотреть на мир и поменьше полагаться на авторитеты, однако, чем дальше они уходили от места трагедии, и чем больше оживала замершая от пережитого ужаса душа мальчика, тем яснее становилось, что Хико достался ученик с характером. Что-что, а смотреть на мир по-своему он точно умел. И всё ещё сохранял способность преодолевать страх и перечить тем, кто сильнее. Или свою роль сыграл этот случай на дороге? После него доверие ученика к учителю явно взросло: он меньше замыкался в себе, стал не только отвечать, но иногда заговаривать сам и охотно откликался на своё новое имя. Должно быть, оно казалось мальчику чем-то вроде талисмана, который поддерживал уверенность в том, что учитель его не бросит.
* * *
— Можете быть уверены...
— Можете быть уверены, господин мечник, для вшивых мальчишек гвоздичное масло подходит не хуже, чем для мечей! Можете также использовать уксус или сок кислых ягод, — делился своими познаниями аптекарь.
Хико слушал его внимательно, время от времени поглядывая на Кеншина, который слонялся у входа и очень неумело притворялся, что совсем не прислушивается к разговору. Аптекарь, между тем, продолжал:
— Но имейте в виду, нужно втирать масло много раз и после этого хорошо прочесывать волосы. Стоит ли мучиться? Проще уж сразу обрить…
Когда наставник обернулся в очередной раз, ученика на пороге уже не было.
Не было его и на улице. Хико огляделся. Безусловно, мальчишка был где-то здесь — навряд ли он решил по-настоящему сбежать, скорее спрятался, чтобы переждать опасность и прояснить обстановку. Хико отлично его понимал: его бы тоже не осчастливила идея обриться на манер смиренного монаха. Он посмотрел на небо и громко объявил:
— Даю слово, что не буду брить тебя наголо!
Послышался шорох, и откуда-то сверху детский голос подозрительно спросил:
— Честно?
— Честно. Слезай.
Теперь послышался шум, словно на крыше взвозилась стая обезьян, и Кеншин слез. До сих пор Хико думал, что ему достался самый грязный мальчишка в Японии, теперь он убедился, что для его ученика это не предел.
— Чучело, — констатировал учитель. Ученик насупился.
— Но если обрить, и вовсе смотреть будет не на что. Поэтому… — Хико открыл бутыль с гвоздичным маслом, понюхал и поморщился, — Это ж надо было так угадать с именем! — проворчал он, — Дух от тебя будет, не то что как от меча — как от целого оружейного склада.
По пути в гостиницу Хико честно попытался представить себе, что отмывает и вычёсывает своего ученика сам, и понял, что это невозможно — при одной мысли о том, что придётся прикасаться к вшивой голове, его мутило. А при мысли, что хоть одна пакость переползёт с мальчишки на него самого, он чувствовал, что самоотверженность наставника покидает его окончательно. Ничего не оставалось делать — только найти другого добровольца. Поэтому постоялый двор он присмотрел победнее, а хозяйку — постарше и поприветливее и попутно убедился, что среди прислуги снуёт пара ребятишек. Оставив ученика у входа, Хико отправился на переговоры.
— Оками-сан, — сказал он с самой лучезарной из своих улыбок, — у вас ведь есть дети?
— Конечно, господин! — широколицая рябоватая хозяйка рассмеялась и махнула рукой, — Вон бегают, негодники! И это только младшие.
— Значит, вы любите детей? — вкрадчиво поинтересовался Хико.
— Куда же от них денешься! Коли народились, так приходится любить.
— А как вы относитесь к рыжим детям? — уточнил Хико стараясь говорить как можно менее заинтересовано. Хозяйка посмотрела на него с удивлением:
— Никогда не видала таких. Но... — она вздохнула, — ребёнок есть ребёнок, будь он хоть рыжий, хоть в крапинку. Что ж, господин, выходит, вам рыжий достался?
Хико понял, что манёвры не очень-то удались, и пора признаваться.
— Всё гораздо хуже, хозяюшка. Так уж вышло, что под моей опекой оказался рыжий, грязный и к тому же вшивый ребёнок. Вы умеете обращаться с рыжими, грязными и к тому же вшивыми детьми?
Хозяйка посмотрела на кислую мину блистательного господина и не смогла сдержать улыбку.
— Идёмте, — сказала она сочувственно. — Показывайте ваше чудовище.
Гостиниц Хико не любил. Прислуга и постояльцы не упускали случая на него поглазеть — ещё бы! не каждый день увидишь человека в добрых шесть сяку* ростом! — и пока он не уходил в свою комнату, за спиной постоянно кто-нибудь маячил. Восхищение льстило, но суета и бестолковщина вызывали раздражение, и он рад был отгородиться от людской назойливости хотя бы тонкой стенкой. Однако, прежде чем удалиться на отдых, нужно было убедиться, что хозяйка добросовестно выполняет свою часть уговора, и Хико заглянул на хозяйственный двор, где отмывали его ученика: пускать такого грязного ребёнка в офуро было бы настоящим преступлением.
Хозяйка добродушно посмеивалась и, должно быть, уже не в первый раз проходила взлохмаченную голову гребнем. Ребёнок с видом безмерно уставшего человека упирался подбородком в край старой, рассохшейся бочки и время от времени пытался жаловаться. Тем не менее, у Хико сложилось впечатление, что его ученик вполне доволен жизнью — как в смысле мытья, так и в смысле нытья.
— Ну, сколько мо-о-ожно?
— Терпи! Прочешем до конца, добавим ещё масла и ещё разок прочешем — тогда и кончатся твои мучения.
— У меня спина замёрзла!
— Момо-чян! Принеси ещё горячей воды!
Бойкая девушка лет шестнадцати выглянула из кухни и крикнула:
— Сейчас, матушка, не согрелась ещё!
Ребёнок оглянулся на хозяйку с видом превосходства, хозяйка шутливо дернула его за волосы:
— А ну, не вертись!
Хико удовлетворённо кивнул: кажется, здешняя оками и впрямь умела обращаться с детьми. Даже с рыжими, грязными и вшивыми.
Когда «мучения» действительно закончились, был ранний вечер. Хико сидел за низким столиком, погрузившись в чтение, его ученик валялся на постели в состоянии, близком к эйфории. Ничего удивительного! Кто знает, сколько месяцев ребёнок прожил в грязи и пренебрежении, перебиваясь крохами сочувствия от случайных людей! Теперешнее положение должно было казаться ему чудом: чистая юката, чистая постель, добрая хозяйка, которая не поленилась и не побрезговала отмыть замарашку и вычесать из его головы всякую дрянь. И наконец учитель — человек, на которого можно положиться, который не бросит на дороге и не продаст. Было отчего размечтаться!
Размечтался ребёнок не на шутку. Отчаянно борясь с зевотой, он принялся донимать Хико расспросами.
— Наставник, а вы живёте в городе?
— В горах, — пробурчал Хико, не отрываясь от книги.
— В горной деревне?
— Один.
— А до людей далеко?
— Не так, чтобы очень.
— А лет вам сколько?
Хико прикрыл глаза и в который раз напомнил себе о терпении.
— Двадцать пять.
— Много! Наверное, и жена есть!
— Жены нет.
Это оказалось разочарованием: Кеншин со вздохом ткнулся носом в подушку. Однако в такой замечательный вечер он явно был не в силах подолгу огорчаться и почти сразу же заинтересованно спросил:
— А почему?
Хико мысленно удивился тому, что дети умудряются повзрослеть и дожить до совершеннолетия. Ответ он дал короткий и исчерпывающий:
— Потому.
Ребёнок ненадолго затих, пытаясь осмыслить полученную информацию. Подумав, он внёс предложение:
— А давайте мы вам её найдём? Вон как на вас женщины смотрят! У здешней хозяйки старшая дочь уже взрослая. Ничего, работящая!
Хико оторвался от книги и воззрился на ученика, словно увидел его в первый раз.
— А ты, оказывается, тот ещё наглец, — сказал он, как бы подводя итог этому созерцанию. — Ничего не забыл?
— А… чего?
— Мог бы спросить, собираюсь ли я вообще жениться.
— А вы не собираетесь? — голос Кеншина переполняло разочарование.
— Нет. Не собираюсь. Можешь не строить из себя свата.
На этот раз разочарование было серьёзным. Ученик даже перекатился на спину и скорбно уставился в потолок, но всё же и этот удар не смог по-настоящему испортить ему настроение.
— Ну, и ладно, — упрямо сообщил он потолочным балкам, — Я тогда вырасту и сам женюсь. И жена будет обо мне заботиться.
— К тому же ещё эгоист, — констатировал Хико.
— И ничего не эгоист... — голос ребёнка прозвучал сонно.
Кеншин заснул, а его наставник, смотрел поверх страниц книги, и думал о чём угодно, только не о том, что на них написано. Мальчику совершенно очевидно была нужна мать. Добрая женщина, которая заботилась бы о нём, дарила тепло и ласку, бранила и жалела. Что даст ему Хико Сейджуро Тринадцатый? Изнурительные тренировки, силу, которую сам ещё не знает, к чему приложить, и однажды — полное одиночество. Что же, отступать всё равно было поздно: обмануть доверие ребёнка, оставить его сейчас, значило сделать только хуже. Да и где уверенность, что спокойная жизнь в новой семье продлится долго? Даже если бы удалось найти такую семью. В этом мире слишком много превратностей!
«Что же поделать? Нет у меня для тебя мамы, и сам я навряд ли гожусь в отцы и учителя! — так думал мастер меча, сам удивляясь этим мыслям. — Но теперь-то хочешь, не хочешь, придётся сгодиться».
В дверь тихонько поскреблись, и когда Хико открыл, перед ним появилось добродушное лицо хозяйки.
— Вот, я новую одежду принесла, — тихо сказала она, глянув в дальний угол комнаты и убедившись, что мальчик спит. — Великовата немного, но пусть будет на вырост. — Добрая женщина вздохнула и спросила:
— Вы, значит, учить его будете?
Хико усмехнулся:
— Придётся.
Хозяйка ещё немного помялась, потом решилась и попросила:
— Так вы уж поосторожнее. Тощий он — страх смотреть. И палки ему случалось отведать, это я вам точно говорю. Давно он у вас?
Взгляд Хико потеплел, а усмешка сменилась мягкой улыбкой.
— Четвёртый день, — ответил он. — Не беспокойтесь, хозяюшка: в искусстве меча без шишек не обходится, но я уж постараюсь, чтобы их было поменьше.
___________________________
* сяку — 30,3 см.
* * *
Наутро...
Наутро Хико собирался купить кое-какие припасы и продолжить путь. Распрощавшись с хозяйкой, он отправился на поиски некстати запропастившегося ученика, нашёл и за шиворот вытащил из драки с хозяйским сыном. Уже на улице он заметил:
— Похоже, твоя признательность не распространяется на членов семьи почтенной оками.
Кеншин пнул камешек.
— А чего он обзывался?
Хико вспомнил притчу о мудром самурае и процитировал:
— Если тебе преподносят подарок, а ты не принимаешь его, он остаётся у прежнего владельца. То же самое и с оскорблениями, пока ты не принял их, они принадлежат тому, кто их произнёс.
Ученик покосился на него с явным сомнением.
— Если бы я не дал ему в лоб, он всё равно не стал бы рыжим, — хмуро возразил он.
— Ах, вот в чём дело! Так это не оскорбление, это — чистая правда.
Кеншин снова пнул камешек, промахнулся и поднял тучу пыли.
— Ну и что? — сердито сказал он, — Это же не значит, что надо всё время так меня называть! А они называют и называют, — мальчик скривился и с возмущением в голосе передразнил, — «Рыжий — то», «рыжий — это», «рыжий, подай», «рыжий, принеси», «куда делся рыжий», «наверное, это снова рыжий», «одно наказание с ним», «не слуга, а сплошное «оро»»…
— Сплошное — что?
— Неважно! Если бы вас всю дорогу называли дылдой, это тоже была бы правда, но вам бы, наверное, не понравилось.
С некоторым удивлением Хико отметил, что ему бы это действительно не понравилось. Он подтвердил:
— Не понравилось бы. Но я бы не стал из-за этого драться. Во-первых, потому что вступать в бой нужно только ради серьёзной цели, а во-вторых, это попросту ниже моего достоинства.
Некоторое время Кеншин молчал, видимо, такая трактовка оказалась для него новой.
— А если бы вам сказали, что из-за вашего роста происходят всякие несчастья, — спросил он затем, глядя куда-то под ноги. — Что вы — детёныш тануки или даже óни, и что это вы… — он на секунду замолчал, перевёл дыхание и закончил, — … ну, в общем, что всё вообще из-за вас.
Хико поймал ученика за плечо, развернул к себе и присел на корточки, чтобы видеть его лицо. И чёрт с ним, с плащом, пусть подметает пыль.
— Ну-ка, посмотри на меня.
Мальчик, нерешительно поднял глаза, потом снова уставился в землю.
— Нашёл время изображать вежливость! Я велел тебе поднять голову.
Кеншин поднял голову и посмотрел на учителя.
— Запомни, один из главных врагов человека — страх. Из страха люди совершают больше преступлений, чем из-за всех остальных страстей вместе взятых. Из страха они выдумывают глупые суеверия и пугают ими своих детей. Страх порождает суеверия, а невежество продлевает им жизнь. Всё, что тебе наговорили — выдумки; с таким же успехом можно было придумать, что твоя рыжая особа приносит счастье.
— Правда?
— Правда.
Кеншин улыбнулся. Хико поднялся во весь рост, отряхнул плащ и указал направление.
— Пошли. Надо запастись едой. И сакэ.
Наставник ускорил шаг. Ученик поспевал за ним вприпрыжку, то обгоняя, то застревая позади. Слова учителя как будто сняли с его плеч тяжёлый груз, и он снова воспарил в мечтаниях.
— А было бы здорово, если бы я по правде приносил счастье! — восторженно сообщил он, но замолк на полуслове, и упавшим голосом протянул, — О-оро...
Хико обернулся, посмотрел на ученика и глубоко вздохнул:
— Осчастливь меня, почисти варадзи травой! И больше не влипай в собачьи какашки.
* * *
Учитель и ученик...
Учитель и ученик шли пустынной пыльной дорогой. Учитель нёс на плече бóльшую часть припасов, ученик с сознанием глубокой ответственности прижимал к животу небольшой узел. Солнце перевалило зенит, мальчик устал, и спина его наставника с каждым шагом начала отдаляться.
Хико пару раз оглянулся, исподтишка наблюдая за своим учеником и за мучительным сомнением, которое явственно отражалось на его лице: Кеншину явно не хотелось признаваться в своей слабости, но игнорировать требования учителя было совсем уж нехорошо. Наконец он решился:
— Наставник…
— Да? — сказал Хико не оборачиваясь.
Ученик ответил не сразу; немного помолчав, он виновато пояснил:
— Ну, я вас окликнул...
Хико едва сдержал смех.
— Пойдём помедленнее или передохнём? — спросил он, останавливаясь.
— А далеко ещё?
— Порядком.
— Тогда передохнём.
Хико снял с плеча короб и свернул на обочину.
@темы: Химура Кеншин, Юмор, Хико Сейджуро, Фэнфикшн
-
-
21.05.2015 в 00:59-
-
21.05.2015 в 01:07-
-
21.05.2015 в 11:38В голове есть бóльшая часть выпусков 2 и 3, но когда они согласятся вылезти на свет Божий в виде связного текста – это я и сама хотела бы знать.
-
-
21.05.2015 в 11:55-
-
21.05.2015 в 12:25-
-
21.05.2015 в 12:34-
-
21.05.2015 в 14:10очень хочется продолжения!
-
-
21.05.2015 в 19:07Честно говоря, я не ожидала, что многим понравится: на эту тему мне попадалось на удивление мало фиков.
-
-
21.05.2015 в 19:50А мало, я думаю, потому, что детей вообще сложно писать. И поведение, и мысли — и так, чтобы на нужный возраст...
-
-
21.05.2015 в 23:28читать дальше
-
-
21.05.2015 в 23:42читать дальше
-
-
22.05.2015 в 00:58Эльфенок Рицка, есть темы не менее трудные — любовь, например. Лично я считаю эту тему практически неподъёмной, но люди на эту тему пишут много, с разным успехом, но пишут.
Umematsu, я тут сейчас буду «думать вслух», и пытаться разобраться, поскольку многое писалось по ощущениям.
мысли вслух
Кстати, пользуюсь случаем сказать вам огромное «спасибо» за ваши изыскания, касающиеся самых разнообразных вещей, связанных с историческим контекстом «Бродяги». Вы уделяете внимание таким вещам, о которых не всякий задумается, а из тех, кто задумается, мало кто обладает такими знаниями, чтобы докопаться до истины.
-
-
22.05.2015 в 21:44А в чём, если не секрет, вы видите нарушение японских традиций? Мне Хико кажется вполне традиционным персонажем.
-
-
23.05.2015 в 10:21и далее о знахарских познаниях
Кроме того, как я уже писала выше, мне не хотелось делать Хико этаким безжизненным совершенством. Эта история о том, как на голову человеку, вполне комфортно чувствующему себя в роли «старого» холостяка, сваливается ребёнок со всеми детскими неурядицами, и взрослому, как бы он ни был силён, умён и образован, и даже мудр, приходится с нуля постигать искусство быть родителем.
UPD:
а ещё
-
-
23.05.2015 в 18:59А кто говорит, что Хико безжизненное совершенство? Вполне себе живой человек.
-
-
24.05.2015 в 17:37читать дальше
-
-
24.05.2015 в 17:45-
-
24.05.2015 в 17:48-
-
25.07.2016 в 22:03Хотелось бы увидеть продолжение.
-
-
15.04.2017 в 09:23