Единственный среди нас абсолютно трезвый и адекватный, он производил потрясающее впечатление полного психа
Название: У моста Синъиси
Фандом: частично "Бедолага", а куда больше - "Лисья история" и даже игра Ильхар-сан.
Персонажи: Химура, Аоно, Чи-тян, Киёхи
Предупреждение: Не ООС только Киёхи с Аоно, и то...
Краткое содержание:.
Посвящается: Ильхар-сан.
Примечание:1. Для лучшего понимания сути вопроса можно заглянуть сюда
2. Мнение персонажа Аоно с авторским может и не совпадать.
читать дальше
Бывают осенью такие дни, когда проснешься - и никак не понять, какое время года стоит на дворе. То все белым-бело по-зимнему, то - дуют вешние ветры, первоцветы пробиваются сквозь снег и куда ни глянь - молодая трава и частая капель.
Но чаще всего кажется: вернулось лето. Тепло светит солнце, и от запаха цветов почти душно, а недолгие дожди - теплые и светлые, и только небо, высокое и прозрачное, не дает забыть, что вся эта летняя роскошь - только иллюзия, спектакль, слишком похожий на реальность, чтобы ей быть.
Но людям все равно, настоящее это или нет - они ловят короткое счастье тепла и покоя среди осенних неурядиц, спешат жить, греться, радоваться...
Но это, конечно, те, у кого хватает свободного времени, чтоб жить и радоваться. Некоторым хватает, а вот для некоторых такие деньки - последняя возможность, например, сходить на речку белье постирать. Зимой-то не особенно походишь.
Зимой придется греть воду на плите в большом чане, и еще раз, и еще раз - и сколько раз греть, столько про себя и ругать того умника, что додумался в виде форменки выдать отряду бледно-голубые, так легко пачкающиеся, хаори.
Все это на ходу весело рассказывал Чи-тян бессменный фельдшер, прачка, плотник и на все на руки работник Синсэна, синеглазый Аоно, с невероятной легкостью тягая на плече огромный таз с теми самыми хаори, а еще - юкатами, чьими-то хакама и чьей-то неформенной безрукавкой.
- Вот, а вообще - хорошо еще, последний раз Кондо-сан на дело в Икеда-я выходил, а то он вообще белое носит, да.
- А ты стираешь?
- Ну, должен же кто-то стирать. А они все ж таки самураи. Самурай сам себя обстирывать как-то не должен, не положено - верно?
- Но они ж себе и готовят, и убираются...
- Вот именно. Им и так приходится себе готовить самим, и убираться самим - что-то же из черной работы их не должно коснуться!
- А вы?
- А я не самурай, я хинин, мне можно.
- А я?
- А Чи-сан... тоже на особом положении. Вам тоже можно. Покамест, конечно.
- А когда нельзя будет?
Аоно оглянулся по сторонам и, не заметив посторонних, ответил:
- А вот выйдете замуж - и станет нельзя, никак нельзя, Чи-сан. Жена самурая должна сидеть дома и служанок гонять, да на цитре играть, да.
- Ой, не хочется мне что-то замуж! - ужаснулась девушка. - Это ж просто не жизнь, а ужас какой-то, скука смертная.
- Жизнь вообще - не праздник Гион, вот никак. Не зря гайдзины учат, что при жизни мы все уже в первом круге ада, а после смерти дальше пойдем.
- А Рай как же?
- А в Рай они совсем не верят, эти гайдзины. Потому как в их Рай одни кириситан и добродетельные попадают, а где ты видала добродетельного гайдзина?
- Да я их, гайдзинов, мало видал... - откликнулась девушка по-мужски, потому что им навстречу из переулка вывернул какой-то незнакомый господин в желтых хакама. - Но вроде всё были люди недурные, нет разве?
- Может и так, а все равно неправедные.
- Это почему?
- Да им на роду так написано. Они, может, и сами тому не рады, но уж так боги распорядились: быть им гайдзинами неправедными.
- Вот оно что... - вздохнула Чи-тян очень по-взрослому. - Бедняжки! А кириситан как же?
- А нету их теперь больше, - грустно объяснил Аоно. - Одни протесутан. А эти из гайдзинов - самые неправедные. Мой вот хозяин был из них, их жрец - такая дрянь!
Аоно был большой специалист по гайдзинам: в возрасте двенадцати лет его продали одному пастору, увлекавшемуся медициной. Два года назад тот задумал возвращаться на родину, и молодой человек буквально что вплавь спасся от шанса исполнить мечту Ёсиды Сёина и увидеть блаженную Европу. Как его прибило к мутному потоку, называвшемуся Синсэнгуми - не знал даже он сам, но прибило ведь - и все эти два года Аоно не покладая рук трудился на тех, кто стал для него одновременно и господами, и семьей.
А с полгода тому назад появилась у него и помощница - маленькая Юкимура Чизуру, Чи-тян, тихая лекарская дочка, вынужденная изображать из себя мальчика, и стало совсем хорошо и весело. В четыре руки всякая работа спорилась, а если приправлять труд доброй беседой - то совсем замечательно выходило. Аоно рассказывал ей о жуках-бакуто, вызывающих болезни, об ужасах чужеземной жизни, о том, что в заокраинной Гайдзинии есть такие особые люди - черные, как есть все черные, и ничего не умеют они делать, как только на господ работать, и даже говорить не умеют, а их самих - тысячи и тысячи, и однажды они возьмут, да и захватят весь мир, только Японию не захватят. В Японии - Синсэнгуми, они как-нибудь этих чудовищ прогонят...
Чи-тян слушала и соглашалась, иногда иллюстрируя рассказы старшего (ей-то было всего четырнадцать) товарища примерами из отцовской практики или собственных скитаний по дороге из Эдо до Киото.
Вот и сейчас, сгрузив одежду на мелководье и присыпав для лучшей стирки песочком, она разулась и принялась старательно топтаться по ней, пока Аоно застирывал кровавые пятна куском золяного мыла и рассказывал о том, как мучаются бедные чужаки от своей неправедности:
- И пишут они своим господам: "Суди меня, судия неправедный", и обязательно в конверт взятку вкладывают: иначе даже до судьи дело и не дойдет. Только пока письмо по почте отправляется, ту взятку непременно почтарь скрадет, а потому никого, кроме особо богатых, у них там даже и в суде не защищают.
- А почему богатых?
- А они вместо общей почты своих гонцов отправляют. Те много не стырят - побоятся.
- Вот оно как, - понимающе кивнула Чизуру, и хотела было еще что-то уточнить, как вдруг заметила поодаль, на мосту Синъиси, знакомую фигуру.
Коротко стриженый, с косой челкой, человек в ярко-алом кимоно беседовал о чем-то с рыжим мальчиком.
- Чего стряслось, Чи-кун? - весело окликнул ее Аоно. - Знобко стало - так выйди, по песку попрыгай, согрей ноги.
- Н-нет, Аоно-сан, это не то... - мотнула девушка головой. - Это... так, просто. Старого знакомого увидела.
- Вот оно что! Ну, хочешь, сходи спроси - может он твоего старика видел.
- Можно, да?! - радостно, как будто ей подарок сделали, выпрыгнула на берег Чизуру, влезая в поношенные дзори и несясь к мосту.
- Отчего нет-то?.. - растерянно пробормотал ей вслед молодой человек, возвращаясь к особо въевшемуся пятну - и только на всякий случай запоминая лица обоих незнакомцев. Потом надо будет в штабе рассказать...
***
- ... Так что все чуть иначе, молодой человек, чем вам кажется... - задумчиво закончил господин Киёхи, военный советник хана Тёсю, и оперся на перила. - Будь все так просто - вам - всем - не пришлось бы так тяжко трудиться для достижения таких мимолетных целей, а Ёсида-доно был бы в добром здравии...
- Киёхи-сэнсей всегда говорит вещи слишком глубокие для моего понимания, - покачал головой рыжий хитокири. - Мне довольно и того, что наше дело - правое, и я могу внести в него посильный вклад.
- Тогда ты, Химура-доно, счастливый человек, - хмыкнул Киёхи. - Который, раз выбрав путь, не задумывается о его правильности.
- А у вас есть сомнения? - удивленно вскинул глаза Химура. - Я много думал, правда! Но не вижу иного пути к благу для Японии, чем тот, который указывают нам Кацура и Такасуги-сэнсеи.
- Может ли вести к благу путь, вымощенный таким количеством трупов?
- Без жертв ничего нельзя добиться, - возразил Химура. - Разве нет?
- Дурной человек жертвует чужое на свой алтарь, по слову Мэн-цзы, - отвечал Киёхи. - Впрочем, я ведь не настаиваю. Мы оба ждем здесь вашего друга, чтоб пройти до очередного потайного сборища, и просто занимаем время беседой, разве нет?
- Странными беседами вы время убиваете, Киёхи-сэнсей, - нахмурился хитокири. - Впрочем, пусть будет просто болтовня впустую, хорошо.
- Знаешь, Химура-доно, о чем я думаю, когда слушаю тебя, глядя на гладь реки? - неожиданно улыбнулся его собеседник, оборачиваясь.
- О чем же?
- О том, когда же, наконец, придет день, в который тебя пришлют по мою дурную голову.
- Почему же именно меня?
Киёхи пожал плечами:
- Ну, больше ни с кем из вашей братии я не вожу такой теплой дружбы, знаешь ли. А у нас любят проверять людей на прочность. Какие связи крепче, так сказать - дружеские или вассальные...
- Вы опять! - сердито воскликнул Химура. - Послушайте, зачем вы это все говорите? Вы ведь тоже служите моим господам, они вам доверяют, а вы...
- А я смею критиковать их методы и подбивать тебя на измену, да?
- Да! В конце концов, это попросту... неправильно.
- Может быть, может быть... Ветрено сегодня, правда? - тот поплотнее запахнул на груди кинагаси. - Надо бы хаори себе подыскать...
Рыжий засмеялся:
- Ох, Киёхи-сэнсей! Довели ж вы меня, право.
- Что так?
- Вот вы про хаори заговорили, а я, простите, сразу думаю: "Да! Бело-голубое! Предательство-аврал-кошмар!".
- А идея хороша... Бело-голубое, только узор другой, конечно - к алому как раз пойдет, нет?
- Ну вас совсем, сэнсей! - Химура отвернулся от своего собеседника и отошел к противоположным перилам, на которые сел и свесил ноги, глядя, как внизу, в прозрачной неглубокой воде, темными тенями скользят толстые рыбы и носятся мелкие мальки, как мотыльки вокруг свечки.
Киёхи тоже замолчал, глядя с моста на суетящихся у кромки воды прачек и одинокого рыбака, закинувшего удочку, на то, как бьется вода о Ками Камня, на котором сидит маленькая, лет пяти, девочка, восторженно шлепая ручками и ножками по воде, пока ее мать моет мужнины порты и свое кимоно.
Внезапно его внимание привлекла одна из прачек - точнее, судя по серым хакама, один из - внезапно выскочивший из воды и понесшийся к мосту.
Он не остался незамеченным: краем глаза советник увидел, что Химура привычно положил руку на рукоять катаны.
- Погоди, - вполголоса остановил он хитокири. - Может, он не к нам.
- К нам, - возразил тот. - Я же вижу.
- Все равно. Я не чувствую от него опасности.
- Хорошо, - с некоторой неохотой согласился тот, возвращая руку на место. Тем временем мальчик бесстрашно подбежал к ним и радостно схватил Киёхи за руку.
- Я вас сразу... узнал! - воскликнул он. - Господин Кэрэн, господин Кэрэн, это так здорово, что вы все-таки живы!
Тот замер на миг, потом несколько нервно улыбнулся:
- Ты ли это, дитя мое? Вот уж право, нежданная встреча... Что ты делаешь в Киото?
- Ну, я отца ищу. Он пропал, и я пошел сюда, за ним.
- Од..ин? - охнул Киёхи-Кэрэн. - Ты с ума сошел!
- Я не мог так там остаться, - вздохнул мальчик. - Он ведь пропадет без меня - такой он к жизни... неприспособленный. Вы не видали его, нет?
- Может и видал, да давненько что-то, - уклончиво ответил советник. - А ты как живешь?
- Хорошо живу! Меня, знаете, в Синсэнгуми взяли. Ой, нет, нет, не в основной состав конечно! Слугой, слугой взяли. Подай, принеси, приготовь, постирать там, прибраться... Такие люди замечательные!
- Вот как, значит...
- Да, просто чудо какое-то! Подобрали - вот буквально на улице, из такой беды спасли, и взяли на работу. И ничего, жить можно. Вы бы тоже к нам шли - вам там рады будут... наверное.
- Да с чего ты взял?! - встрял Химура, не выдержав творившегося безобразия. - Зачем этим Синсэнгуми диким наш сэнсей?
- Ну... - замялся мальчик. - Он умный такой... и знает много, и умеет... он везде пригодится! Ну и потом, уважаемый, ну не к подлым же Тёсю ему идти?
- Это с чего это не к ним? - обиженно спросил тот. Чи-тян улыбнулась и поучительно сообщила:
- Ну они же подлые! А наш сэнсей - он такой человек хороший, просто замечательный. Ну что ему с ними делать? Сам посуди!
Киёхи еле сдерживал смех.
- Ну а Синсэнгуми - дикари и убийцы, - возразил Химура. - И вообще разбойники с большой дороги.
- А... а Тёсю людей убивают ни за что ни про что!
- Хватит, хватит, - вмешался советник, мягко взмахивая руками в широких рукавах. - Чи-кун, ты про отца хотел спросить?
- Да, да! Вы его, значит, видели?
- Может и так, может и так... - он прикрыл глаза и прикусил ноготь на левой руке. - Знаешь, не стоит тебе его искать. Захочет - сам найдется. Поверь мне на слово.
Мальчик мгновенно сник, как водой облитый, притих и, наскоро попрощавшись, поспешил назад, туда, где его напарник уже заканчивал складывать в воду застиранные вещи.
***
- Что? - тихо спросил хитокири не менее погрустневшего советника. - Это кто вообще?
- А... сын одного доброго человека, врача, на наших работает... по спецпроекту.
- По какому?
- Не суть важно, по секретному. А мальчик - вишь ты, в Синсэнгуми.
- Я не скажу, - подумав, пообещал Химура. - Я же понимаю.
- Спасибо.
Когда подошел Такагацу, они уже снова беседовали - на сей раз о том, можно ли считать, что проплывшая под мостом огромная рыбина все-таки морская, или это просто очень старая речная, выросшая до неимоверных размеров. Солнце тихо клонилось за горизонт. Холодало, и прачки спешили разойтись с реки, ушли, не оглянувшись, и Аоно с Чи-тян, неся вдвоем тяжеленную бадью с мокрым стиранным бельем.
А волны все бились о Ками Камня, да об опоры моста Синъиси, шепча что-то непонятное.
Фандом: частично "Бедолага", а куда больше - "Лисья история" и даже игра Ильхар-сан.
Персонажи: Химура, Аоно, Чи-тян, Киёхи
Предупреждение: Не ООС только Киёхи с Аоно, и то...
Краткое содержание:.
Посвящается: Ильхар-сан.
Примечание:1. Для лучшего понимания сути вопроса можно заглянуть сюда
2. Мнение персонажа Аоно с авторским может и не совпадать.
читать дальше
Нет ничего менее удачного, чем счастливая встреча.
Цюй Мэн, юнский философ
Цюй Мэн, юнский философ
Бывают осенью такие дни, когда проснешься - и никак не понять, какое время года стоит на дворе. То все белым-бело по-зимнему, то - дуют вешние ветры, первоцветы пробиваются сквозь снег и куда ни глянь - молодая трава и частая капель.
Но чаще всего кажется: вернулось лето. Тепло светит солнце, и от запаха цветов почти душно, а недолгие дожди - теплые и светлые, и только небо, высокое и прозрачное, не дает забыть, что вся эта летняя роскошь - только иллюзия, спектакль, слишком похожий на реальность, чтобы ей быть.
Но людям все равно, настоящее это или нет - они ловят короткое счастье тепла и покоя среди осенних неурядиц, спешат жить, греться, радоваться...
Но это, конечно, те, у кого хватает свободного времени, чтоб жить и радоваться. Некоторым хватает, а вот для некоторых такие деньки - последняя возможность, например, сходить на речку белье постирать. Зимой-то не особенно походишь.
Зимой придется греть воду на плите в большом чане, и еще раз, и еще раз - и сколько раз греть, столько про себя и ругать того умника, что додумался в виде форменки выдать отряду бледно-голубые, так легко пачкающиеся, хаори.
Все это на ходу весело рассказывал Чи-тян бессменный фельдшер, прачка, плотник и на все на руки работник Синсэна, синеглазый Аоно, с невероятной легкостью тягая на плече огромный таз с теми самыми хаори, а еще - юкатами, чьими-то хакама и чьей-то неформенной безрукавкой.
- Вот, а вообще - хорошо еще, последний раз Кондо-сан на дело в Икеда-я выходил, а то он вообще белое носит, да.
- А ты стираешь?
- Ну, должен же кто-то стирать. А они все ж таки самураи. Самурай сам себя обстирывать как-то не должен, не положено - верно?
- Но они ж себе и готовят, и убираются...
- Вот именно. Им и так приходится себе готовить самим, и убираться самим - что-то же из черной работы их не должно коснуться!
- А вы?
- А я не самурай, я хинин, мне можно.
- А я?
- А Чи-сан... тоже на особом положении. Вам тоже можно. Покамест, конечно.
- А когда нельзя будет?
Аоно оглянулся по сторонам и, не заметив посторонних, ответил:
- А вот выйдете замуж - и станет нельзя, никак нельзя, Чи-сан. Жена самурая должна сидеть дома и служанок гонять, да на цитре играть, да.
- Ой, не хочется мне что-то замуж! - ужаснулась девушка. - Это ж просто не жизнь, а ужас какой-то, скука смертная.
- Жизнь вообще - не праздник Гион, вот никак. Не зря гайдзины учат, что при жизни мы все уже в первом круге ада, а после смерти дальше пойдем.
- А Рай как же?
- А в Рай они совсем не верят, эти гайдзины. Потому как в их Рай одни кириситан и добродетельные попадают, а где ты видала добродетельного гайдзина?
- Да я их, гайдзинов, мало видал... - откликнулась девушка по-мужски, потому что им навстречу из переулка вывернул какой-то незнакомый господин в желтых хакама. - Но вроде всё были люди недурные, нет разве?
- Может и так, а все равно неправедные.
- Это почему?
- Да им на роду так написано. Они, может, и сами тому не рады, но уж так боги распорядились: быть им гайдзинами неправедными.
- Вот оно что... - вздохнула Чи-тян очень по-взрослому. - Бедняжки! А кириситан как же?
- А нету их теперь больше, - грустно объяснил Аоно. - Одни протесутан. А эти из гайдзинов - самые неправедные. Мой вот хозяин был из них, их жрец - такая дрянь!
Аоно был большой специалист по гайдзинам: в возрасте двенадцати лет его продали одному пастору, увлекавшемуся медициной. Два года назад тот задумал возвращаться на родину, и молодой человек буквально что вплавь спасся от шанса исполнить мечту Ёсиды Сёина и увидеть блаженную Европу. Как его прибило к мутному потоку, называвшемуся Синсэнгуми - не знал даже он сам, но прибило ведь - и все эти два года Аоно не покладая рук трудился на тех, кто стал для него одновременно и господами, и семьей.
А с полгода тому назад появилась у него и помощница - маленькая Юкимура Чизуру, Чи-тян, тихая лекарская дочка, вынужденная изображать из себя мальчика, и стало совсем хорошо и весело. В четыре руки всякая работа спорилась, а если приправлять труд доброй беседой - то совсем замечательно выходило. Аоно рассказывал ей о жуках-бакуто, вызывающих болезни, об ужасах чужеземной жизни, о том, что в заокраинной Гайдзинии есть такие особые люди - черные, как есть все черные, и ничего не умеют они делать, как только на господ работать, и даже говорить не умеют, а их самих - тысячи и тысячи, и однажды они возьмут, да и захватят весь мир, только Японию не захватят. В Японии - Синсэнгуми, они как-нибудь этих чудовищ прогонят...
Чи-тян слушала и соглашалась, иногда иллюстрируя рассказы старшего (ей-то было всего четырнадцать) товарища примерами из отцовской практики или собственных скитаний по дороге из Эдо до Киото.
Вот и сейчас, сгрузив одежду на мелководье и присыпав для лучшей стирки песочком, она разулась и принялась старательно топтаться по ней, пока Аоно застирывал кровавые пятна куском золяного мыла и рассказывал о том, как мучаются бедные чужаки от своей неправедности:
- И пишут они своим господам: "Суди меня, судия неправедный", и обязательно в конверт взятку вкладывают: иначе даже до судьи дело и не дойдет. Только пока письмо по почте отправляется, ту взятку непременно почтарь скрадет, а потому никого, кроме особо богатых, у них там даже и в суде не защищают.
- А почему богатых?
- А они вместо общей почты своих гонцов отправляют. Те много не стырят - побоятся.
- Вот оно как, - понимающе кивнула Чизуру, и хотела было еще что-то уточнить, как вдруг заметила поодаль, на мосту Синъиси, знакомую фигуру.
Коротко стриженый, с косой челкой, человек в ярко-алом кимоно беседовал о чем-то с рыжим мальчиком.
- Чего стряслось, Чи-кун? - весело окликнул ее Аоно. - Знобко стало - так выйди, по песку попрыгай, согрей ноги.
- Н-нет, Аоно-сан, это не то... - мотнула девушка головой. - Это... так, просто. Старого знакомого увидела.
- Вот оно что! Ну, хочешь, сходи спроси - может он твоего старика видел.
- Можно, да?! - радостно, как будто ей подарок сделали, выпрыгнула на берег Чизуру, влезая в поношенные дзори и несясь к мосту.
- Отчего нет-то?.. - растерянно пробормотал ей вслед молодой человек, возвращаясь к особо въевшемуся пятну - и только на всякий случай запоминая лица обоих незнакомцев. Потом надо будет в штабе рассказать...
***
- ... Так что все чуть иначе, молодой человек, чем вам кажется... - задумчиво закончил господин Киёхи, военный советник хана Тёсю, и оперся на перила. - Будь все так просто - вам - всем - не пришлось бы так тяжко трудиться для достижения таких мимолетных целей, а Ёсида-доно был бы в добром здравии...
- Киёхи-сэнсей всегда говорит вещи слишком глубокие для моего понимания, - покачал головой рыжий хитокири. - Мне довольно и того, что наше дело - правое, и я могу внести в него посильный вклад.
- Тогда ты, Химура-доно, счастливый человек, - хмыкнул Киёхи. - Который, раз выбрав путь, не задумывается о его правильности.
- А у вас есть сомнения? - удивленно вскинул глаза Химура. - Я много думал, правда! Но не вижу иного пути к благу для Японии, чем тот, который указывают нам Кацура и Такасуги-сэнсеи.
- Может ли вести к благу путь, вымощенный таким количеством трупов?
- Без жертв ничего нельзя добиться, - возразил Химура. - Разве нет?
- Дурной человек жертвует чужое на свой алтарь, по слову Мэн-цзы, - отвечал Киёхи. - Впрочем, я ведь не настаиваю. Мы оба ждем здесь вашего друга, чтоб пройти до очередного потайного сборища, и просто занимаем время беседой, разве нет?
- Странными беседами вы время убиваете, Киёхи-сэнсей, - нахмурился хитокири. - Впрочем, пусть будет просто болтовня впустую, хорошо.
- Знаешь, Химура-доно, о чем я думаю, когда слушаю тебя, глядя на гладь реки? - неожиданно улыбнулся его собеседник, оборачиваясь.
- О чем же?
- О том, когда же, наконец, придет день, в который тебя пришлют по мою дурную голову.
- Почему же именно меня?
Киёхи пожал плечами:
- Ну, больше ни с кем из вашей братии я не вожу такой теплой дружбы, знаешь ли. А у нас любят проверять людей на прочность. Какие связи крепче, так сказать - дружеские или вассальные...
- Вы опять! - сердито воскликнул Химура. - Послушайте, зачем вы это все говорите? Вы ведь тоже служите моим господам, они вам доверяют, а вы...
- А я смею критиковать их методы и подбивать тебя на измену, да?
- Да! В конце концов, это попросту... неправильно.
- Может быть, может быть... Ветрено сегодня, правда? - тот поплотнее запахнул на груди кинагаси. - Надо бы хаори себе подыскать...
Рыжий засмеялся:
- Ох, Киёхи-сэнсей! Довели ж вы меня, право.
- Что так?
- Вот вы про хаори заговорили, а я, простите, сразу думаю: "Да! Бело-голубое! Предательство-аврал-кошмар!".
- А идея хороша... Бело-голубое, только узор другой, конечно - к алому как раз пойдет, нет?
- Ну вас совсем, сэнсей! - Химура отвернулся от своего собеседника и отошел к противоположным перилам, на которые сел и свесил ноги, глядя, как внизу, в прозрачной неглубокой воде, темными тенями скользят толстые рыбы и носятся мелкие мальки, как мотыльки вокруг свечки.
Киёхи тоже замолчал, глядя с моста на суетящихся у кромки воды прачек и одинокого рыбака, закинувшего удочку, на то, как бьется вода о Ками Камня, на котором сидит маленькая, лет пяти, девочка, восторженно шлепая ручками и ножками по воде, пока ее мать моет мужнины порты и свое кимоно.
Внезапно его внимание привлекла одна из прачек - точнее, судя по серым хакама, один из - внезапно выскочивший из воды и понесшийся к мосту.
Он не остался незамеченным: краем глаза советник увидел, что Химура привычно положил руку на рукоять катаны.
- Погоди, - вполголоса остановил он хитокири. - Может, он не к нам.
- К нам, - возразил тот. - Я же вижу.
- Все равно. Я не чувствую от него опасности.
- Хорошо, - с некоторой неохотой согласился тот, возвращая руку на место. Тем временем мальчик бесстрашно подбежал к ним и радостно схватил Киёхи за руку.
- Я вас сразу... узнал! - воскликнул он. - Господин Кэрэн, господин Кэрэн, это так здорово, что вы все-таки живы!
Тот замер на миг, потом несколько нервно улыбнулся:
- Ты ли это, дитя мое? Вот уж право, нежданная встреча... Что ты делаешь в Киото?
- Ну, я отца ищу. Он пропал, и я пошел сюда, за ним.
- Од..ин? - охнул Киёхи-Кэрэн. - Ты с ума сошел!
- Я не мог так там остаться, - вздохнул мальчик. - Он ведь пропадет без меня - такой он к жизни... неприспособленный. Вы не видали его, нет?
- Может и видал, да давненько что-то, - уклончиво ответил советник. - А ты как живешь?
- Хорошо живу! Меня, знаете, в Синсэнгуми взяли. Ой, нет, нет, не в основной состав конечно! Слугой, слугой взяли. Подай, принеси, приготовь, постирать там, прибраться... Такие люди замечательные!
- Вот как, значит...
- Да, просто чудо какое-то! Подобрали - вот буквально на улице, из такой беды спасли, и взяли на работу. И ничего, жить можно. Вы бы тоже к нам шли - вам там рады будут... наверное.
- Да с чего ты взял?! - встрял Химура, не выдержав творившегося безобразия. - Зачем этим Синсэнгуми диким наш сэнсей?
- Ну... - замялся мальчик. - Он умный такой... и знает много, и умеет... он везде пригодится! Ну и потом, уважаемый, ну не к подлым же Тёсю ему идти?
- Это с чего это не к ним? - обиженно спросил тот. Чи-тян улыбнулась и поучительно сообщила:
- Ну они же подлые! А наш сэнсей - он такой человек хороший, просто замечательный. Ну что ему с ними делать? Сам посуди!
Киёхи еле сдерживал смех.
- Ну а Синсэнгуми - дикари и убийцы, - возразил Химура. - И вообще разбойники с большой дороги.
- А... а Тёсю людей убивают ни за что ни про что!
- Хватит, хватит, - вмешался советник, мягко взмахивая руками в широких рукавах. - Чи-кун, ты про отца хотел спросить?
- Да, да! Вы его, значит, видели?
- Может и так, может и так... - он прикрыл глаза и прикусил ноготь на левой руке. - Знаешь, не стоит тебе его искать. Захочет - сам найдется. Поверь мне на слово.
Мальчик мгновенно сник, как водой облитый, притих и, наскоро попрощавшись, поспешил назад, туда, где его напарник уже заканчивал складывать в воду застиранные вещи.
***
- Что? - тихо спросил хитокири не менее погрустневшего советника. - Это кто вообще?
- А... сын одного доброго человека, врача, на наших работает... по спецпроекту.
- По какому?
- Не суть важно, по секретному. А мальчик - вишь ты, в Синсэнгуми.
- Я не скажу, - подумав, пообещал Химура. - Я же понимаю.
- Спасибо.
Когда подошел Такагацу, они уже снова беседовали - на сей раз о том, можно ли считать, что проплывшая под мостом огромная рыбина все-таки морская, или это просто очень старая речная, выросшая до неимоверных размеров. Солнце тихо клонилось за горизонт. Холодало, и прачки спешили разойтись с реки, ушли, не оглянувшись, и Аоно с Чи-тян, неся вдвоем тяжеленную бадью с мокрым стиранным бельем.
А волны все бились о Ками Камня, да об опоры моста Синъиси, шепча что-то непонятное.
@темы: Химура Кеншин, Исторический фон, Фэнфикшн
-
-
22.02.2012 в 05:24-
-
22.02.2012 в 05:35-
-
22.02.2012 в 14:44Нелегкие будни Шинсенгуми))))))
а где ты видала добродетельного гайдзина?
Вот именно!))))
Одни протесутан. А эти из гайдзинов - самые неправедные.
Точно)))))))))
Огромное спасибо!
Вот так читаешь и думаешь: есть же люди, мастерски владеющие словом, а что сейчас издают...